Всё та же я

Во время первых уик-эндов я только и делала, что ходила, буквально часами. Я почему-то решила, что мы с Натаном будем поводить время вместе, обследуя новые места. Но у Натана уже образовался свой круг знакомых — в основном накачанных парней из категории тех, кого не слишком интересует женское общество, по крайней мере пока они не вольют в себя несколько банок пива. Натан проводил уйму времени в тренажерном зале и отмечал каждый уик-энд свиданием с одной или двумя девушками. Когда я предлагала сходить в музей или пройтись по парку Хай-Лайн, он смущенно улыбался и говорил, что у него уже есть свои планы. Итак, я гуляла в одиночестве. С картой в руках, обходя стороной центральные улицы, я шла через Мидтаун в Митпэкинг, Гринвич-Виллидж и Сохо; словом, туда, где, как мне казалось, были интересные места, и по дороге пыталась запомнить, куда какой транспорт идет. Я увидела, что Манхэттен делится на четко различимые районы: от Мидтауна, с его высотными зданиями, до мощенных булыжником холодных мостовых Кросби-стрит, где каждый второй человек выглядел как модель, как будто все они выкладывали в «Инстаграме» фотки, посвященные органическим продуктам. Я шла куда глаза глядят, без особой цели. Поела салат в салат-баре, заказав резаные овощи с кинзой и черной фасолью, потому что такого никогда не пробовала. Села в метро, делая отчаянные попытки не походить на рядового туриста, когда пыталась понять, как купить билет и идентифицировать легендарных сумасшедших, после чего десять минут ждала, чтобы унять сердцебиение, когда снова оказалась при свете дня. А потом я перешла реку по Бруклинскому мосту, как в свое время сделал Уилл, и при виде мерцающей внизу воды, от грохота транспорта под ногами у меня вдруг подпрыгнуло сердце, а в голове еще раз прозвучал его голос: Просто живи ярко. Подгоняй себя. Не останавливайся на достигнутом.

Я замерла на середине моста, завороженно глядя на Ист-Ривер. Я словно оказалась в подвешенном состоянии, у меня внезапно закружилась голова от возникшего в душе странного чувства, что я больше не привязана ни к какому конкретному месту. Ну вот, еще одна галочка в моем списке. Правда, очень скоро я перестала ставить галочки, потому что все кругом было новым и незнакомым.

Во время этих первых прогулок я увидела:

мужчину в женской одежде. Он ехал на велосипеде и пел в микрофон с динамиками мелодии из шоу, а прохожие ему аплодировали;

четырех девочек, прыгавших через скакалку между двумя пожарными гидрантами. Они прыгали сразу через две скакалки, и я остановилась, чтобы им похлопать. Они застенчиво улыбнулись в ответ;

собаку на скейтборде. Но когда я написала об этом сестре, она ответила, что я надралась;

Роберта Де Ниро.

По крайней мере, мне показалось, что это Роберт Де Ниро. Был ранний вечер, и на меня вдруг напала тоска по дому, а он проходил мимо на углу Спринг-стрит и Бродвея, и я, не удержавшись, громко сказала: «Боже мой! Роберт Де Ниро!», но он даже не повернул головы, и потом я терзалась сомнениями, то ли это был случайный прохожий, который решил, что я говорю сама с собой, то ли это действительно был Роберт Де Ниро, которому просто пришлось не по вкусу, что незнакомые женщины на тротуаре выкрикивают его имя.

Я выбрала второй вариант. И моя сестра опять обвинила меня, что я надралась. Тогда я послала ей фотку с моего телефона, на что она ответила: «Идиотка, это мог быть чей угодно затылок», добавив, что я не только пьяная, но и с самого рождения скудоумная. После чего тоска по дому чуть-чуть ослабла.

Мне хотелось рассказать об этом Сэму. Рассказать все, все, все. Изложив в письмах, написанных красивыми буквами, или, по крайней мере, в длинных сумбурных имейлах, которые мы непременно сохраним и распечатаем, а потом, после пятидесяти лет счастливого брака, отыщем на чердаке нашего дома, чтобы показать своим внукам. Но я ужасно устала за первые несколько недель, и самое большее, на что оказалась способна, — это послать ему имейл о том, как я устала.

Я ужасно устала. Я скучаю по тебе.

Я тоже.

Плачу над телерекламой, засыпаю, когда чищу зубы, и в результате моя усталая грудь оказывается вымазанной в пасте.

Ладно, я все понял.

Я старалась не обращать внимания, что он стал редко присылать имейлы. Я старалась постоянно напоминать себе, что он делает настоящую тяжелую работу, спасает людям жизнь и изменяет мир к лучшему, тогда как я сижу у дверей маникюрного салона или наматываю круги по Центральному парку.

Начальник изменил ему расписание дежурств. Сэм теперь работал четыре ночи подряд и по-прежнему ждал, когда ему дадут постоянного напарника. По идее, это должно было помочь нам говорить чаще, но как-то не срослось. Каждый вечер в любую свободную минуту я прилежно проверяла сообщения на своем телефоне, но именно в это время он уезжал из дому, чтобы заступить на дежурство.