Всё тот же сон

Дядя Коля был мастер спорта, гимнаст, чуть-чуть сутуловатый, и красота его фигуры не так бросалась в глаза, как стройность другого нашего физкультурника, дяди Аси, где высота и прямизна, и разворот плеч — сражали разом. Ввиду такого телесного строя дядя Ася имел честь ежегодно быть приглашаем к участию в первомайском физкультурном параде. На движущейся платформе был установлен турник, и дядя Ася, проезжая мавзолей, подтягивался, выходил на прямые руки и делал вокруг перекладины несколько оборотов. По исполнении процедуры он получал десять тысяч рублей — без вычетов, поскольку это был не доход, а почестная награда. Эти обстоятельства позволили дяде Асе после двух парадов купить лучший в мире советский автомобиль «победа», который стоил в те времена шестнадцать тысяч рублей, а с брезентовым верхом — пятнадцать.

Зато дядя Коля всегда хорошо, без насмешек, на равных беседовал с нами, ничуть не замечая разницы лет. Он любил рассказать анекдот, но только — к слову или к случаю. На слово или случай у дяди Коли анекдот всегда находился, только его анекдоты были исключительно неслышанными раньше и не услышанными ни от кого потом.

Ну вот, чтоб не соврать, к примеру. Слыхали ль вы?

…Петроград. Восемнадцатый год. Ночь. Патруль из морячков. И останавливают прохожего.

— Докýмент покажь!

Тот достает бумажку.

— Так, Цимбалюк, а ну-ка посвети… Так… АНАЛИ́З МО́ЧИ. Что, из итальянцев будешь? Так. «Сахару нет». Это хорошо! «Белка нету». Тоже хорошо… Так… «Гоноккоки есть»… А ну, гони сюда, спекулянтская морда!

Поверьте мне, на протяжении моей уже немалой жизни нигде и никогда ни от кого я этой новеллы более не слышал.

Не буду утверждать, что дядя Коля сам сочинял анекдоты, но у него был явный дар на афоризмы, и многие крылатые слова, впоследствии распространённые в народе, мы слышали в Геленджике от дяди Коли в момент их первого рождения. Ну вот, к примеру. По случаю хорошей рыбалки дядьки выпили по рюмке, и тётя Надя, которая всегда о чём-то волновалась (а водку-то как раз ей и поручено было купить!), с тревогой на лице спросила, хорошая ли водка.

Дядя Коля закушал зажаренной до хруста барабулькой и после говорит:

— Водка бывает только двух сортов: хорошая и очень хорошая!

А когда Вовка, старший из нас, женился будучи морским ещё курсантом, дядя Коля сказал:

— Когда я женился, я понял, что такое счастье. Но было поздно.

Сентенция о водке вошла потом в разговорный язык всего российского народа и держалась на языке пока не стали продавать палёную. А про счастье женитьбы я услыхал через тридцать лет после смерти дяди Коли уже в размазанном, вялотекущем анекдоте.

Хотя, конечно, остряками все наши дядьки были. Как-то отправились они ещё до света на рыбалку, а нас с собой не взяли. За это, в наказание им, испортилась погода, пошёл дождь, потом ливень. Они пришвартовали шлюпку и зашли в шалман. Потом в другой шалман. Потом дядю Володю потеряли. Оставшись один, дядя Володя укрылся от дождя под козырьком какого-то присутствия, но видя, что дождь не переждать, взял курс к домашнему причалу.

Он двигался с трудом по мокрой Первомайской на одной ноге и двух костылях, но оступился и соскользнул в канаву, откуда вылезти с одной ногой не стало сил. Это случилось совсем близко от дома. Знакомая тётка зашла к нам в калитку:

— Там ваш в канаве лежит!

Тётушки наши побежали, помогли, довели дядю Володю до дому и тогда, уже в сильном волнении, спросили:

— А где же Ася и Коля?

Дядя Володя, внимательно их оглядел, вздохнул и утешительно сказал:

— Волнами прибьёт!

И сразу уснул.

В другой раз на рыбалку с дядьками навязалась дяди Асина жена Нина. Ей стало вдруг казаться, что она пропускает что-то очень интересное, куда дядьки почему-то всё время рвутся. Вот она и настояла, чтобы взяли и её. Дождя в тот раз не случилось, но подул «морячок», и лодку здорово качало. Нине с непривычки стало дурно, а она перед выходом позавтракала, чего никогда не делали дядьки. Когда бедной Нине пришлось, свесив голову, начать сбрасывать завтрак за борт, она после первого приступа слабым голосом приказала грести немедленно к берегу. Но дядя Ася вскричал:

— Да ты что! Смотри, какой клёв от тебя пошёл: трави дальше, трави!

Ах, эти геленджикские рыбалки!

Голова полна ещё снами, глаза не открылись, а руки шарят в темноте, нащупывают робу. Рядом сосредоточенно пыхтит Ромка. Я знаю: он уже соображает, как уложить наши снасти. А Вадька скрючился под одеялом, надеется, что его забудут.

— Вадьк, ты что!

— А что?

— Ты идёшь?

— А надо?

…Три часа. Тьма и звёзды цвета медуз. Пока стоим у забора, дрожь сотрясает всё тело. Трава сырая…

За деревьями сада видна фигура дяди Аси. Он рвёт сливы и кладёт в карман. Глаза чуть привыкли к темноте, а может быть, начинает светать. Вижу синие листья.