Всё в дыму… [СИ]

Остров сдвинулся. Стало быть, на подводную систему старинных кабелей и трубопроводов можно больше не рассчитывать, подача электроэнергии в Резервацию из города прекратится в любой момент. Нужно проверить работоспособность солнечных генераторов.

Отсутствие гуманитарных и военных бомбежек, скорее всего, означало, что его давние подозрения о вымирании человечества на Большой земле справедливы. Бомбардировщики запрограммированы на определенную долготу и широту. Стоит Крайму сползти южнее по Понтовому морю, весь их смертоносный, равно как и жизнеобеспечивающий груз будет падать в воду. Скататься на северное побережье, чтобы убедиться в этом самолично? Нет, незачем. Сейчас все силы и средства нужно бросить на поимку своего художника.

Пора убираться с этой гибнущей земли, пусть и через непонятную крысовину, неизвестно куда, как крыса, бегущая с тонущего корабля, пусть… Да и чем плохи крысы? Капни в них крови грея, и получится такая вот забавная человеческая цивилизация. Уничтожившая, сгрызшая, закопавшая самое себя. Как если бы крысы посвящали все свои коротенькие жизни исключительно поискам и пробам наиболее эффективного крысиного яда…

Донна Лючия, вывалив еще тонну последних слухов, давно угомонилась и, выклянчив таблетку от похмелья, отправилась в гостевой флигель, а Ди все сидел на кухне, обдумывая происходящее в Тавропыле.

Что там домработница плела о кладбище в ЦПКиО? Что-то обрисовалось на камнях и вылезает из-под земли. Вот куда, пожалуй, надо отправиться в первую очередь. Остальное примерно понятно, и вероятные последствия – тоже, а вот это, про оживающих мертвых, – что такое на самом деле?

**34**

Над бывшим ЦПКиО висело облако гари. Ди, прошедший последние три километра пешком, потому что дорога оказалась чересчур разбитой для автомобиля, морщился, стараясь дышать пореже. Можно было закутаться в тень, однако ему показалось разумнее, если что, выдать себя за любопытствующего горожанина. "Ягуар" он загнал в какие-то давно заброшенные гаражи и прикрыл найденными там же кусками ветоши. Держа наготове тень, а под рубашкой, за поясом джинсов, – заряженный "Глюк", Ди пробирался меж битых каменных плит, изучая осколки.

Зловещими провалами темнели вскрытые могилы, а края их бугрились оттисками множества ног. Кое-где валялись забытые лопаты с налипшими комьями земли, обрывки истлевших саванов и даже кости. Похоже, те, кто ломали и раскапывали, страшно спешили. Вот и сложенные из останков костры не прогорели как следует, затухли, недосмотренные, насытив воздух мелким пеплом, режущим глаза и ноздри.

Ди откашливался и фыркал, осторожно раздвигая притоптанную траву носками новеньких берцев. Пару раз спугнул ежей, что-то обгладывающих на покрытых жирной сажей камнях. Их глаза светились желтым огнем не хуже зиленцорновских, а грозные когти и шпоры некстати напомнили Ди о том, что он так и не взялся зашпаклевать в гостевом флигеле подоконники, исцарапанные и обгрызенные колоритной вторничной личностью донны Лючии.

"Несвоевременность – тяжкий грех" – повторяла она в своих записках. Ди понял, что опоздал. Появись он на каратарском кладбище раньше, успел бы увидеть на могильных памятниках картины. По сохранившимся обломкам надгробий Ди мог сказать, что художники рисовали человеческие лица. Сотни человеческих лиц, с пугающей реалистичностью прописанных на каменных поверхностях.

Мрамор, гранит и известняк обрели черты упокоенных под ними людей, а другие люди пришли, чтобы уничтожить зачем-то и останки, и лица. Ди полагал, это были жители Тавропыля, поверившие в байки о выходящих из-под земли мертвецах. Донна Лючия всерьез убеждала его этой ночью о необходимости обвить забор вокруг дома колючей проволокой и пустить по ней ток.

Он присел над разбитым надгробием, пытаясь восполнить недостающее, сложить из случайных фрагментов былое изображение. Тонкое печальное лицо испытующе глядело на него чуть раскосыми, как у Стерха, глазами. Но и бывший друг его, наверное, не смог бы прочитать старинную затейливую вязь, на которую легла распыленная художником краска.

Древние каратары вроде не оставляли на могильных памятниках посланий в виде имен умерших, а украшали камень афоризмами из почитаемых ими книг. Когда-то владеющие словом уважались не меньше, чем резчики по мрамору. Когда-то не существовало ни краймского Буратино, ни Всемирной Паутины, и люди обращались за знанием к книгам или друг к другу, и знание это соответствовало действительности. Когда-то у них не было ни электричества, ни адронных коллайдеров, ни енотовых шуб.