Всё в дыму...

Только вот как случилось, что ее не нашли тетя Джулия и дядя Юури, Ди не понимал. Родители - ясное дело, привыкли секретничать, но эта парочка никогда не стеснялась хвастаться своими находками. Да и дядя Юури перетащил бы весь мусор в свои коллекции. Место для Резервации выбиралось с учетом пожеланий греев, скрыть такую вещь, как масштабная стройка, невозможно. Что же произошло? И никакого способа выяснить…

Зато он выяснил много чего другого.

Стерх теперь приезжал часто, они посещали забегаловки в ЦЦ, бродили по Гале, пили на природе “Эсмарх” и несколько раз посидели в баре чернобородого Ардагана. Правда, заказывать им пришлось то же, что и всем; из разбавленного пыва и нескольких сортов дрянного вина Ди выбрал краймское “Бит и Койн”.

Он вполголоса, с выражением и ядовитыми комментариями, зачитал Стерху душещипательную историю о трагической любви прекрасной Бит и могучего Койна, изложенную мельчайшим белым шрифтом на громадной черной этикетке.

Стерх смеялся, навалясь грудью на стол, бил себя по коленке, вытирал невольные слезы. Ди, всю жизнь не имевший никакого чувства юмора и сейчас просто копировавший школьников, которые дурачились на переменах, цитируя друг другу переиначенные выдержки из учебников, искренне наслаждался собой.

И именно в такие моменты, когда собеседник раскрывался и переставал осторожничать, исподволь вытягивал из него информацию. Практически незаметно для себя Стерх рассказал об охотниках то, что, наверное, предпочел бы скрыть от посторонних. Например, сколько дней приходил в себя Чуча после поимки и “утилизации”, как дипломатично выразился Стерх, первой жертвы. Или как Стелле, покойной сестре Федора Убейконя и девушке Стерха, нравилось подолгу ломать еще живым художникам пальцы.

Но даже этот наблюдательный и всезнающий каратарин не смог объяснить Ди, каким образом художники создают свои картины. Слепые, в темноте, под землей. И главное - зачем? Для чего продолжают упорствовать?

Хуже того: Ди ни на секунду не верил, что картина на месте дома тети Джулии и дяди Ди нарисована незрячим. Более того, он был убежден, что писалась она при свете дня. А Стерх утверждал, что видящих художников не бывает, что они целиком выродились, что теперь и дети их рождаются сразу безглазыми.

Он описывал уничтоженные охотниками рисунки - выполненные яркими флюоресцирующими красками, точные, реалистичные, воспроизводящие то, что когда-то, задолго до войны, существовало на поверхности, - и Ди не понимал ни как такое возможно, ни - для чего вообще делается.

Однажды он спросил, что по этому поводу думает сам Стерх, и тот надолго погрузился в мысли. Они снова сидели на полуразрушенной крыше его дома и только что обсудили способы запекания крысиных хвостов в костре, договорившись как-нибудь попробовать.

Ди терпеливо ждал, пока собеседник сформулирует ответ, разглядывал его бордовую замшевую жилетку и вспоминал, как Стерх, жутко смущаясь, признался, что у него таких несколько штук - совершенно одинаковых. Ди успокоил его, рассказав о собственных пристрастиях в одежде. Они посмеялись друг над другом и подивились, как похожи бывают греи и люди в незначительных, казалось бы, мелочах.

Наконец Стерх с силой провел рукой по коротко стриженным черным волосам, повертел связку фломастеров и, хмуря брови, заговорил:

- Да я сначала тоже не верил, что слепые рисуют. Но, знаешь, мы отловили уже штук пятьдесят, и они действительно ни хрена не видят. Слепые. Под землей зрение не нужно. Федька, вон, не любит выходить на поверхность днем, а все почему? Слишком много сидит в метро, глаза не пользует. Я думаю, камни для своих красок они находят на ощупь, их там до фигища осталось, со строительства… Раньше рисовали баллончиками, так на них буквы были выпуклые. А потом начали камни разные растирать и эти порошки на чем-то замешивать. На моче вроде, а может, и нет, - врать не буду, не знаю, но краски потом светятся. И фонят больше. Как они их потом отличают - хрен разберешь. Рисуют теперь пальцами. Да я не разглядывал особо. Это у Элли надо спрашивать, она пока все фонариком не обсветит, сбить не даст. Раньше проще было: они от картин далеко не уходили. Как начнет рисовать, краска зафонит, счетчики зачирикают, и мы уже тут как тут, а он где-то рядом. Посидишь в засаде чуток, он и вылезет. Только теперь они умные стали, сразу не возвращаются. А бывает, на полдороги бросают, не дорисовывают…

Из его длинного, перебиваемого паузами и вздохами рассказа Ди зацепился за неожиданное:

- Человеческая моча не фонит и не светится. Откуда там вообще заражение? А счетчики?

Стерх посмотрел на него как на идиота:

- Так камни же. Из которых краски.

- Они радиоактивные? С чего ты взял?

- Хм… А ты точно истории учишь?

Теперь уже нахмурился Ди:

- Что ты имеешь в виду? Я учу по вашим учебникам. Они, разумеется, не всегда правы, но…

Его собеседник всплеснул руками - внезапно и резко - и согнулся от хохота.

- Ай, майдан! Наивняк… Прости… Но это правда смешно… - И, отсмеявшись, отфыркавшись, продолжил: - Поверить не могу. Этого и в учебниках теперь нет?