Всё закончится на берегах Эльбы

А оцепеневший солдат продолжал сидеть на месте. Он видел, как подступает неприятель, но ничего не сделал для своего спасения — просто у него не хватило сил выйти из потустороннего мира, где наваждение смешалось с явью.

Сандра мчалась со всех ног, позабыв о тяжести аппаратур на плечах. Даже свист пуль над головой не заставил её остановиться. Бег прервал лишь мощный удар, от которого содрогнулась земля и все, кто был рядом, попадали наземь.

Острая боль в ногах не дала забыться. Сандра открыла глаза, но не увидела ничего, пока не осела пыль. А после… Повсюду кровь и куски разбросанного мяса. Как хорошо, что она лишилась обоняния ещё двадцать четыре года назад. Теперь она не почувствует запах жареного человеческого мяса и развороченных кишок. А кругом ни одного целого тела — взрыв снаряда перемолол всех кроме неё.

Сандра попыталась подняться, но не смогла. Получилось только сесть. От увиденного всё похолодело внутри — на её ногах не осталось живого места, только фарш свисал с костей. Испустив вопль ужаса, она упала на спину. Боль нахлынула штормовой волной и парализовала волю. Пусть настигнут и добьют, и тогда конец мучениям.

Кто-то схватил Сандру и перекинул её через плечо. Потом были санитарные носилки. Сандру погрузили в открытый кузов машины вместе с ещё девятью раненными. Больше всего изводила тряска и порождаемые ею стоны вокруг. А ещё холод от осеннего дождя.

Когда её привезли в лазарет, Сандре стало по-настоящему страшно.

— Нет, — качал головой хирург, глядя на неё. — Только ампутация.

Стоило Сандре услышать это страшное слово, забыв о боли, она резко приподнялась и вцепилась в докторский халат.

— Не надо!

— Тихо, тихо… — Он попытался уложить её на стол, но Сандра по-прежнему сопротивлялась.

— Можно же вынуть осколки, — уговаривала она. — Пожалуйста. Мой отец был военным хирургом. Пока нет гангрены, я знаю, можно попытаться.

Хирург смотрел на неё очень внимательно, глазами полными понимания и сочувствия. И Сандра поняла, что нужно уступить:

— И если не получится, тогда отрезайте.

И он согласился.

Прежде чем вытаскивать осколки из живой плоти, санитар предупредил, что хлороформ закончился.

— Это же женщина, — отойдя в сторону, в полголоса сказал ему хирург, — ты её не заставишь стиснуть зубы. Будет много крику. У нас здесь сотни раненых, зачем им это слышать?

Доводы врача заставили санитара прибегнуть к крайнему методу. Он силком заставил Сандру выпить стакан спирта. И это возымело действие — она не успела вскрикнуть и вмиг забылась от огня, что прожигал всё нутро. Она не знала, сколько провела времени в этом алкогольном аду, прежде чем смогла открыть глаза глубокой ночью.

Сандра попыталась ощупать собственные ноги. Они по-прежнему были на месте, и это было главным. Более того, на них вновь появилась кожа, ещё тонкая и розовая, но она была цельной с незначительными, уже подживающими язвами. Это радовало и пугало одновременно. Что будет, когда врачи увидят, как раны Сандры вмиг зажили? А что, если в лазарете найдется свой доктор Шольц с неутомимой тягой к экспериментаторству?

Позже Сандра удивлялась самой себе, как она осмелилась сползти с койки, незаметно проковылять в ординаторскую, найти свой формуляр, чернила и печать. Волнуясь и спеша, Сандра подделала выписку и забрала формуляр, будто его и не было здесь никогда. Попутно она стащила у кого-то из спящих солдат форму с ботинками и спешно оделась.

Раненых всё подвозили, и ночная смена продолжала работать. В этой людской толчее Сандра выбралась из лазарета и пошла прочь. Наутро она присела у дороги и закатала штанины. Боль была терпимой по сравнению с тем, что случилось с ней после анестезии. Кожа заметно посветлела, только небольшие рассасывающиеся шрамы ещё покрывали ноги. Сандра не могла надивиться способности своего организма к самоисцелению. На ум пришла мысль, что в той мясорубке на её раны не могла не попасть чужая целебная кровь, а её там были десятки литров. Видимо, это и стало залогом быстрого выздоровления.

Теперь настал черед подумать, как быть дальше и куда теперь идти. Наконец, исполнилась давняя мечта Сандры, и она оказалась далеко от передовой. Теперь можно было бежать без оглядки на запад, в Баварию, в Мюнхен… Но Ойген оставался на востоке. Он знал её кровавую тайну, а она знала, что он всегда поможет ей. Да, дома был гемотрансфузный аппарат, вот только Ойген давно стал для Сандры больше чем просто донор.

До родного батальона Сандра добиралась пешком и на попутных машинах. В штабе она заверила командира, что санитары всё перепутали — просто чужая кровь залила ей ноги, а сама она отделалась только парой царапин. Удивительно, но командир батальона поверил ей, даже не стал ухмыляться и намекать, что лучше бы она осталась отдыхать в лазарете. Офицеры, связисты и многие рядовые были просто рады, что она жива и здорова.

Стоило только Сандре увидеть Ойгена, как она поспешила прильнуть к нему и прошептать на ухо:

— Мне нужно. Срочно. Я потеряла столько крови…