Всю жизнь за синей птицей

И все-таки я не решился бы на операцию, если бы не один курьезный случай. Зимой 1951 года я должен был играть парную встречу на первенство Москвы. Вышел из квартиры, спустился по лестнице – бац, мениск «выскочил». Пришлось позвонить на корты и сообщить о своем нездоровье. Судьи, однако, решили, что я ввожу их в заблуждение, и потребовали от меня медицинскую справку. Так я попал на прием к профессору Абраму Моисеевичу Ланда.

Доктор «Спартака» Елена Константиновна Якушева, профессор Ланда, его жена Нина Михайловна осматривали меня втроем.

«Справка может быть одна, молодой человек, – резюмировал Ланда. – У вас в колене „бродят мыши“. За десять лет оторвавшийся мениск причинил много вреда всему суставу колена. Хотите оставаться актером и теннисистом – немедленно на стол».

Профессор Ланда – крупнейший в нашей стране специалист в области заболеваний коленных суставов. Он лечил и возвратил в строй известных футболистов Николая Дементьева, Григория Федотова, Леонида Соловьева и многих других. Если Ланда сказал «на стол», хотя мне этого не хотелось, надо было подчиняться.

В марте операция состоялась. Делал ее профессор собственноручно. Как я узнал позже, случай с моим коленом оказался трудным и редким в медицинской практике. Недаром присутствовало много учеников Ланда, а сама операция была описана в специальной литературе во всех подробностях.

Я умолял сделать мне общий наркоз, но профессор считал это излишним. Страху во время операции я натерпелся вдоволь. И почему-то повторял только одно слово – «кошмар». Ланда так меня потом и прозвал – «Кошмар». Сделали мне укол местной анестезии.

– Кошмар, – сказал я.

Потом почувствовал, что колено вроде побрызгали кипятком.

– Начали? – снова подал голос я.

– Нет еще, – ответил Ланда, усиленно орудуя обеими руками.

Через несколько секунд я изловчился взглянуть, что же все-таки делается с моим коленом, если еще не начали…

– Кошмар, – опять сказал я, увидев, что все колено давно раскрыто, операция идет полным ходом, и больше не шевелился.

Уже в конце операции Ланда обратился ко мне:

– Когда чемпионат СССР?

– В сентябре, – ответил я, собрав последние силы, чтобы не застонать от боли.

– Прошу вас победить в этих соревнованиях. Потом можете проигрывать Негребецкому, Андрееву – кому угодно, но этот чемпионат ради медицины, ради нашей дружбы вы должны выиграть, вы должны стать чемпионом.

– Постараюсь, – сумел выдавить я, а про себя подумал: «Какой выигрыш, какая победа…» Пятеро дюжих санитаров с трудом «транспортировали» навсегда отыгравшегося, как мне тогда казалось, Озерова из операционной в палату.

23 дня спустя после операции я появился на корте. Во время финального матча зимнего первенства страны между Негребецким и Андреевым рядом с площадкой поставили стул с табличкой «Место Озерова». Добрался я до этого стула с помощью костылей, еще долго «сопровождавших» меня повсюду.

Матч Негребецкого с Андреевым произвел на меня сильное впечатление, проходил он поистине в бешеном темпе. Соперники буквально летали поплощадке. «Так играть я никогда не буду», – думал я. И вновь горько становилось на душе от этих мыслей.

Говорят, время – лучший врач. Нога моя потихоньку «приходила в себя», получил я и моральную поддержку: мне, начинающему тогда спортивному комментатору, редакция «Последних известий» Всесоюзного радио доверила провести несколько ответственных репортажей о футбольных матчах ведущих команд. Это ободрило, отвлекло от невеселых дум.

Недель через семь после операции я вышел на корт с ракеткой в руках. Предстояла встреча с одним из корифеев – заслуженным мастером спорта Борисом Новиковым. Впрочем, поединок этот носил весьма своеобразный характер. Я вышел на площадку, оставил костыли, подал четыре раза и повел – 1:0. Больше я не взял ни одного гейма. Никто, и я в том числе, не рассчитывал на мою победу в этом матче. Просто команде «Спартак», выступавшей в розыгрыше Кубка СССР, нужно было убрать Новикова с пути моих партнеров – Андреева и Корчагина, подставив ему Озерова. Это сыграло свою роль – спартаковцы выиграли почетный трофей.

А неделю спустя мои «спутники» – костыли – были отставлены. Но еще долго Ланда заставлял меня ходить с палочкой. Во время легких тренировок, которые я проводил с моим большим другом, в прошлом отличным хоккеистом, игроком сборной, председателем Федерации тенниса города Москвы Сергеем Сергеевичем Ломакиным – человеком изумительной души, большого сердца, любящим спорт, знающим спорт, веселым, доброжелательным, – эта трость всегда стояла у судейской вышки.

Под осень я приехал в Батуми на тренировочный сбор перед чемпионатом СССР. Много раз в своей жизни гостил я в столице Аджарии. Играл ли в турнире, тренировался или просто отдыхал – здесь я всегда чувствовал себя, как нигде, легко и радостно. В Батуми – я дома.