Всюду кровь

Ему удалось одной рукой ухватить ее за оба запястья, другой рукой он лихорадочно пытался задрать ей футболку. Он положил ладонь ей на грудь, продолжая пьяно шептать какие-то жуткие слова. Лора резко дернулась и ударила его коленом в пах. Папаша Леонар взвизгнул и выпустил ее руки. Тогда Лора изо всех сил в ужасе оттолкнула его от себя. Потеряв равновесие, он беспомощно взмахнул руками и упал на спину.

Лора едва дышала, боясь двинуться с места. По телу у нее бежали мурашки, время от времени она вздрагивала, как от судороги. Она заставила себя сделать шаг, еще один и тут же наткнулась ногой на что-то мягкое. Наклонившись, она увидела в тусклом полумраке скрюченное тело папаши Леонара: он лежал возле сейфа. Спутанные седые волосы упали ему на глаза, рот открылся, будто бы старик собирался что-то сказать, однако изо рта лишь беззвучно текла тонкая черная струйка. Изумленная Лора присела на корточки, дотронулась до струйки, принялась внимательно рассматривать свои пальцы. Они были испачканы кровью. «Он мертв! – застучало у нее в ушах. – Он мертв, ты его убила!» Ее пробрала сильнейшая дрожь. Ей захотелось убежать прочь, но ноги не слушались. Как бабочка, отчаянно бьющаяся о стекло, Лора принялась кружить по лавке, ничего не видя вокруг себя, натыкаясь на деревянные, картонные, металлические предметы, которые расступались перед ней, падали в разные стороны. Запнувшись о ковер, она повалилась в низкое кресло и застыла. Через несколько минут, едва понимая, что делает, она поднялась и вновь забегала по магазину.

В тот момент, когда Лора опасливо протянула руку к круглому столику, силуэт которого напомнил ей горбатую ведьму, раздался хруст – Лора вздрогнула, обернулась. Дверь в глубине лавки открылась, впустив огромную, до потолка, тень. Лора нырнула за кресло. Не дышать, исчезнуть! Норман Бейтс тихими шагами приближался к ее убежищу. Лора уже представила себе, как он воткнет нож ей в живот. Она оказалась в том самом фильме. Хриплый голос Фанни пронзил ее, подобно выстрелу.

– Лора, мерзкая обманщица, ты спряталась в лавке Леонара, я так не играю!

Норман Бейтс остановился как вкопанный. Свет, шедший из-за приоткрытой двери уборной, осветил его перекошенное лицо, его длинные черные волосы, его красный шарф.

Ее вернул к жизни ее же собственный дикий вопль. Дальше все произошло одновременно: она услышала прямо над ухом тихое «о, черт», промчалась через лавку, повалилась на стопку книг, наткнулась на какой-то предмет, схватила его, а затем ворвалась в туалет и изо всех сил навалилась на дверь. Сердце выскакивало из груди, Лора дышала громко и тяжело, как консьержка, когда та вывозила на тротуар мусорные баки. Лоре удалось запереть дверь на задвижку. Она наконец взглянула на предмет, который держала в руке: это оказалась прозрачная коробочка с аудиокассетой. Ручка двери задергалась. Норман Бейтс хотел попасть внутрь, добраться до нее! Она услышала, как он шепчет ей:

– Открой дверь, не бойся.

Лора взобралась на унитаз, ухватилась за нижний край слухового оконца, перекинула ногу и тут почувствовала, что в ладонь ей вонзился торчащий из стены железный прут. От боли она ослабила хватку и вывалилась из окна, ударившись щекой о булыжную мостовую.

Магазин «Обретенное время» занимал помещение на углу улиц Ломбар и Кенкампуа. Едва переступив порог, Миро стал мотать головой, стряхивая с волос капли дождя. В помещении, пропахшем бумагой и сыростью, скопилось невероятное количество журналов и газет. Вдоль стен стояли стеллажи с пронумерованными ящиками: в них хранились новости за целый век. Посетители могли изучить выбранное ими издание, разложив его на одной из двух широких, лежащих на козлах досок. Хозяин лавки, восседавший на табурете возле телефонного аппарата и двух больших каталожных ящиков, следил за своими сокровищами. Донати напоминал быка, под низким лбом которого неспешно ворочались благодушные мысли. Глубоко посаженные глаза и отвислая нижняя губа, с которой, словно приклеенная, свисала обкуренная трубка, придавали его лицу выражение безмятежности. Однако его внешности не следовало доверять. В гневе Донати бывал груб, к тому же никто заранее не знал, что именно способно вывести его из себя. Порой стоило лишь неосторожно перевернуть страницу, надорвать уголок журнала – и он уже ревел от злости.

Донати хорошо относился к Миро. Завидев его, он поджал губы, что на его языке означало улыбку.

– Освобождение заложников – это восемьдесят восьмой год. Ступай в хранилище, дорогу ты знаешь. Я подобрал для тебя «Парижское утро», «Либерасьон», «Ле Монд», «Франс Суар» и «Ле Паризьен» за тот год. Удачи.