Всюду кровь

Вернуться домой? Выпить снотворное, заснуть… Нет. Гостиница? Он чувствовал, что сейчас не сможет даже снять номер. Он одернул куртку, провел рукой по волосам. В витрине аптеки отразилось его перепачканное лицо. Он достал носовой платок, попытался стереть грязь.

Добравшись до небольшой площади, он повалился на скамейку. Ему хотелось лишь одного – погрузиться в горячую ванну. Двое бездомных на парапете у фонтана пытались спастись от дождя под листом картона, который они держали над головой.

– По мне, так лучше было бы переночевать в Форуме, – пробурчал женский голос.

– Ты же знаешь, мне там не нравится, там полно наркоманов, – ответил ее спутник. – Пойдем на набережную де ла Гар. Если отыщем вход в туннель, то переночуем у Джеффа: у него есть старые сетки от кроватей.

Миро поднял воротник куртки. Нужно найти убежище. Он быстро перебрал в уме всех своих знакомых: никого подходящего. Он вдруг понял, что есть лишь один человек, к которому он может обратиться за помощью. Дойдя до ярко освещенного перекрестка, он спустился в метро.

«Ах вот как, ты заставляешь меня импровизировать… Ничего, я с этим справлюсь, Мари-Джо меня многому научила: чтобы сыграть эту роль, мне не нужно репетировать!»

Девушка в наушниках запрокинула голову, подставила лицо дождю. Она смеялась.

Миро вышел на площади Республики. Поняв, куда он идет, девушка в наушниках удивилась.

«Вот как, Миро, неужели тобой движет отчаяние? Ты собрался покончить с этим раз и навсегда? Или решил пересчитать шлюзы?»

Он шел медленным шагом, пару раз останавливался, чтобы спросить дорогу у прохожих, будто бы не замечая, что дождь усилился. Время от времени он доставал из кармана блокнот и сверялся с ним.

– Да куда же он тащится? – в ярости прошипела девушка в наушниках: у нее совершенно промокли ноги.

Улица Марии-и-Луизы, виляя между каналом Сен-Мартен и территорией больницы Биша, вела в тихий квартал. Миро остановился перед одним из домов, снова взглянул в записную книжку и вошел в подъезд, не обратив внимания на женщину, наблюдавшую за ним с противоположного тротуара.

Квартира Стеллы располагалась прямо над «Гусиным бистро»: вдоль всего фасада тянулись три соединенные между собой комнатки для прислуги: в одном конце – небольшая кухня, в другом – ванная. Когда Миро позвонил в дверь, Селим как раз собирался вылить взбитые яйца на сковородку с уже подрумянившимся беконом. С громким «Кто это там?» он направился к двери и посмотрел в глазок.

– Вот это да! – воскликнул он и быстро открыл дверь. – Это ты? Да что это с тобой? Ты на себя не похож, бледный, как смерть!

Прислонившись к дверному косяку, Миро, изможденный после стольких перипетий, конец которым он положил, нажав на кнопку звонка, был на грани обморока. Все мысли словно запутались в паутине, руки дрожали, он не мог сказать и двух слов. Обняв его крепкой рукой за плечи, Селим мелкими шажками, как старика, повел его в центральную комнату, толкнул на обтянутый розовым репсом диван и несколько раз позвал:

– Генриетта!

Затем он шепнул:

– Кажется, она вышла за хлебом. Оставайся здесь, она сейчас придет.

Девушка в наушниках с трудом сдерживала нетерпение. Импровизировать оказалось не так уж легко. Внезапно она заметила светловолосую крупную женщину, ковылявшую по улице на высоких каблуках, и тут же узнала в ней соседку Миро с набережной. Блондинка несла под мышкой два багета. Она скрылась в подъезде.

«Так вот оно что, – подумала девушка в наушниках. – Наш милый щеночек прибежал поскулить и поплакаться бывалой псине. Все оказалось как-то даже слишком просто».

Спрятавшись у входа в кафе, она нацарапала пару слов на вырванном из блокнота листке, вытащила из кармана последний конверт. К счастью, дверь в подъезд не запиралась: она без труда дошла до почтовых ящиков, нашла тот, на котором значилось «Таз, Генриетта», бросила в него письмо.

Она вышла из подъезда: от радости ей хотелось плясать. Она оказалась сильнее: ничто, даже то, что в последний момент все пошло не так, как она задумала, не могло ей помешать. «Вот видишь, Мари-Джо, я и с этим справилась. Сейчас девять вечера, но кажется, будто бы уже день, будто бы уже наступило завтра. Пьеса сыграна».

Миро медленно поднял голову. Перед ним, на фоне языков пламени, страстно целовалась влюбленная парочка. С обеих сторон от афиши на двух пробковых досках было пришпилено с десяток фотографий светловолосого джентльмена с лошадиным лицом.

«Я брежу, – подумал Миро. – Лесли Говард в роли… как же его звали?»