Всколыхнувший мир

Конечно, некоторые примеры, приводимые Дарвином, и его объяснения их кажутся нам теперь ошибочными, порой даже забавными. Пытаясь, скажем, ответить на нелегкий вопрос о том, каким образом естественный отбор мог привести к столь резкому перевороту, чтобы некоторые обитатели суши вдруг стали морскими животными, он приводит в пример... бурого медведя, который, дескать, «часами плавает и, широко разинув пасть, не хуже кита ловит в воде добычу»... Во многом Дарвин еще заблуждается - вместе с наукой своего времени. Это неудивительно. Поразительно, что этих неизбежных ошибок так мало.

«Его книги полны раздумий, сомнений, оговорок, - справедливо отмечает доктор геолого-минералогических наук С.В. Мейен. - Под влиянием критики он многое менял в своих представлениях и неизменно признавался в недостаточности наших знаний». В этом Дарвин тоже служит образцом ученого. А во внимании к любым возможным критическим замечаниям проявились и его скромность, и страстная любовь к науке, к истине.

Дарвин все время помнит о том, что ему надо убедить читателей в своей правоте. Он тщательно разъясняет каждую мысль, все свои доводы непременно подкрепляя понятными и наглядными примерами. Вопросы, которые он обсуждает, сложны, поэтому ученый не спешит. То и дело он возвращается назад и напоминает о связи тех вопросов, которые обсуждает, с уже рассмотренными ранее, ведь повторение - мать учения.

И в высшей степени примечателен и приятен общий тон его рассуждений. В нем проявились такие привлекательные качества характера Дарвина, как его доброта, доброжелательность, любовь к свободе и ненависть ко всякому насилию.

Тон его некатегоричен. Дарвин не поучает, не навязывает своих взглядов, не высмеивает других точек зрения. Приведя доказательства за и против какой-нибудь мысли, он приглашает нас разобраться самим и решить, кто же прав. Мы видим, как ученый ищет истину на наших глазах, - и этот захватывающий процесс увлекает и нас, мы становимся его соучастниками, сотворцами. Он словно бы даже нехотя, колеблясь и сомневаясь, постепенно убеждает самого себя и нас в том, что эволюция - неоспоримый факт, а естественный отбор - ее движущая сила.

Хорошо сказал один из его сыновей, ботаник Френсис Дарвин: «Читатель испытывает такое чувство, будто он является другом этого джентльмена, любезно беседующего с ним, а не учеником профессора, читающего ему лекции».

Жалуясь, что не умеет «ясно и сжато выражать свои мысли», Дарвин отметил: «Имеется и компенсирующее меня преимущество, оно вынуждает меня долго и внимательно обдумывать каждое предложение». Когда мы читаем его книгу, то забываем, сколько вложено в нее труда, восхищаясь, как умело он пользуется сравнениями, как точно выбирает свежие, образные слова:

«Выражаясь метафорически, можно сказать, что естественный отбор ежедневно, ежечасно расследует по всему свету мельчайшие изменения, отбрасывая дурные, сохраняя и слагая хорошие, работая неслышно, невидимо, где бы и когда бы только не представился к тому случай, над усовершенствованием каждого органического существа по отношению к условиям его жизни...»

Стремясь лучше убедить нас, он становится поэтом: