Вскормленные гневом

Неожиданно Петрушин стал раскачиваться на стуле, закрывать голову руками. Потом вообще стал плакать. Он что-то бормотал себе под нос, просил не бить его. При этом были слышны обрывки фраз: "не надо, бабушка", " я все понял". В какой то момент Пронин даже испугался, что подозреваемый помешался окончательно и теперь так и останется невменяемым человеком, которого невозможно будет допросить. Но пока он молчал. Он хотел посмотреть, что же будет дальше. Затем Петрушин совершенно потерял рассудок. Он стал то плакать, то смеяться, то произносить какие то заклинания. Пронин понял, что он не просто попал в точку, а открыл причину возникновения у Петрушина такого расстройства, как шизофрения. Пронин вызвал дежурного и попросил вызвать Волкова. Петрушина необходимо было привести в чувства, и без помощи психиатра здесь было не справиться. Волков явился буквально через двадцать минут. Он заключил: нервное расстройство на почве сильного стресса. Такое с Петрушиным случалось и раньше, в подобном состоянии он попадал на больничную койку дома для душевно больных. Но увезти в больницу Петрушина следователь не разрешил. Его просто перевели в госпиталь. Волков охотно согласился вести лечение своего давнего пациента.

В беспамятстве Петрушин провел несколько недель. На это время его оставили в покое. У него было достаточно времени, чтобы осознать все, сделать выводы по поводу дальнейших действий. Пронин рассчитывал на чистосердечное признание. В противном случае ему снова придется применить недавнюю схему с бабушкой. Даже если это приведет к новому припадку Петрушина, хоть к пятидесяти припадкам, сыщик намеревался добиться своего, и другого метода он пока не видел Если бы на это потребовалось потратить еще год, Пронин сделал бы это. Он не мог допустить, чтобы маньяка перевезли отлеживаться в психиатрическую больницу. Поэтому при малейшем улучшении состояния Петрушина, снова начнутся допросы.

Спустя еще неделю Петрушин стал приходить в себя. Его состояние стабилизировалось до той степени, что он мог отвечать разумно. Пронин не медля ни минуты снова решил опробовать старую схему. Он знал, что рискует: Петрушин может лишиться разума навсегда. Тем не менее остановить Пронина не мог уже никто: ни Волков, ни начальство. Он зашел к Петрушину в палату и начал снова давить на "больное место". В этот раз Петрушин не впал в беспамятство. Он смотрел вполне осознанным взглядом на следователя. Страха в этот раз не было. Но что-то изменилось в поведении маньяка, будто он действительно осознал все.

– Я готов рассказать вам правду. Я – маньяк с красным беретом. На моей совести тридцать шесть убитых девушек. Двух я держал живыми, чтобы осуществить давнюю мечту: долго мучить, потом казнить одним из методов, которые мне известны. Но они сбежали, одна из них ударила меня по голове камнем. Я готов показать каждое место, где я убивал.

Пронин был шокирован полученной информацией. Ведь по оперативным данным найдено всего пятнадцать трупов со схожими признаками. Словам Петрушина Пронин не совсем пока верил. В таком психическом состоянии Петрушин мог наговорить чего угодно. Предстояла огромная работа. День ото дня Петрушин все больше раскрывался. Он охотно сотрудничал со следствием. Старался как можно подробнее рассказывать о каждом преступлении. Это было удивительно. Все слова Петрушина подтверждались неопровержимыми доказательствами – обнаружением трупов. Петрушин действительно стал показывать все места, где он убивал девушек. Следователи были поражены насколько точно определял убийца местоположение каждой жертвы. Несмотря на то, что было их немало. В ходе расследования Пронин обратил внимание, что Петрушин сам хочет поскорей завершить все следственные действия, с каждым признанием он как будто получал освобождение от душевного гнета. Возможно, он стал понимать, что вся его жизнь – фальш, страшная ошибка. Пронин пытался ему объяснить, что он мог бы прожить абсолютно другую, счастливую и достойную жизнь великого ученого, если бы вовремя обратился к людям, которые могли бы ему помочь, а не бежать и душить всех, кто под руку попадется. Нужно лишь было попробовать лечить свои душевные раны, а не пытаться замаскировать их все новыми и новыми убийствами, которые в итоге привели его к самому краю пропасти.

–Владимир Константинович, что меня ждет? Какое наказание? -однажды спросил Петрушин.

– Суд должен решать этот вопрос, но одно могу сказать тебе честно – любое решение суда лучше, чем та жизнь, которую ты вел. Ты больше никогда не станешь свободным нормальным человеком. От себя не убежишь. Твои страсти тебя погубили, ты поддался воле своего больного воображения. Неужели ты не думал о том, что ты болен в тот момент, когда решил убить в первый раз? Как ты сам себе объяснил этот позыв?

– Вы никогда этого не поймете. Чтобы меня понять, вам нужно иметь хоть часть той боли, которая живет у меня внутри.