Вскормленные гневом

Богомолов признался, что тогда он стал реже общаться с этим человеком. Через неделю Юрия Ивановича выпустили из больницы и он постарался забыть об этой истории. Больше он Петра никогда не встречал, и ни разу об этом не пожалел, Богомолов считал себя больным человеком, но по сравнению с этим типом он был просто невинный агнец. Он это прекрасно понимал, ему не нужны были проблемы, поэтому даже если бы он где-нибудь встретил этого человека – то сделал бы вид, что не знает его и знать не хочет. В будущем, попадая снова в психиатрическую больницу он тоже ни разу не видел там Петра.

Ситуация была неоднозначной. Пронин не знал, можно ли верить Богомолову или все сказанное фантазии больного человека, пытающегося хоть как то оправдать совершенное преступление. Ведь Богомолова ждет неминуемое наказание. Пронин сделает все возможное, чтобы он попал в тюрьму, несмотря на свой диагноз. Он должен понести реальное наказание, а не отлежаться на больничной койке.

Чтобы проверить правдивость слов Богомолова, Пронин отправился в психиатрическую больницу. Ему нужно было выяснить, действительно ли десять лет назад здесь находился человек, подозреваемый в серии жутких преступлений. Пронин сообщил цель своего визита на проходной и охранник позвонил главврачу больницы. Навстречу Пронину вышел мужчина лет пятидесяти, коренастый, с густыми черными усами под носом. На его голове не было ни единого волоса, из-за этого усы смотрелись немного неуместно. Он был в белом халате, надетом поверх светлой рубашки и темно-синих брюк. Главврач представился как Евгений Михайлович Верещагин. Пронин отметил, что врач имеет очень густой бас в голосе, что было неожиданно от человека с ростом не более ста шестидесяти пяти сантиметров. Нрав Верещагина Евгения Михайловича отличался дружелюбностью и открытостью. Он оказался отзывчивым и позитивным человеком, несмотря на то, что работает в таком мрачном месте. Пронин в свою очередь тоже представился и еще раз напомнил о причине своего прихода в психиатрическую больницу. На что Евгений Михайлович ответил.

– Вы знаете, Владимир Константинович, у нас ведь с таким диагнозом очень много народу приходит. Я, конечно, подниму дела десятилетней давности, но не могу вам обещать, что вы найдете то, что ищете. Кроме личных данных и диагноза полезной информации в них нет.

– А фотографию вы не прикладываете?

– Что вы, у нас же не следственный комитет, мы просто лечим больных людей, и нам не важно какая у них при этом внешность.

– Ясно. Тогда будьте добры, пришлите данные по подходящим больным на адрес, который я оставил у охранника внизу. Если вас не затруднит, конечно. Я так понимаю, расспрашивать вас о пациентах десятилетней давности бесполезно?

– К сожалению, да. Каждого не запомнишь. Мы всегда рады помочь милиции, сделаю все от меня зависящее. Завтра же копии документов будут у вас на столе. А сейчас прошу меня извинить, слишком много дел и слишком мало времени.

– Да, я вас понимаю. Всего доброго.

На следующий день, действительно, пришли документы по всем, кто находился в больнице с конкретным диагнозом десять лет назад. Всего было сорок девять личных карточек больных. Пронин неспешно просмотрел каждую из них. Карточки были однообразные, и почти ничем не отличались. Трудно изъять пользу из такой скудной информационной базы. Богомолов говорил, что его друга по палате звали Петр, но ничто не мешало ему и соврать, поэтому Пронин не стал просить главврача искать больных по конкретному имени. Пока же никаких нужных сведений получить из имеющихся документов не получалось. И еще один интересный факт: ни одного больного из присланных карточек не звали Петром. Значит кто-то врал: либо Богомолов, либо его самого обманывали. Если конечно вся история Богомолова не является вымыслом, учитывая его болезнь это было бы неудивительно. Но Пронин цеплялся за любую возможность быстрее отыскать маньяка, чтобы жители их города снова смогли вздохнуть с облегчением.

Пролистывая в очередной раз карточки одна за другой, Пронин вдруг наткнулся на удивительное совпадение: одна из карточек принадлежала больному с фамилией Петрушин. Возможно отсюда и кличка Петр. Но самое удивительное было даже не это: Пронин вспомнил, что человек с такой фамилией уже проходил по делу о маньяке с красным беретом. Но следователь не придал этому факту особого значения. Мало ли однофамильцев в городе. Да и свидетель Петрушин был вполне адекватен, насколько мог помнить Пронин.

Глава 9

Следствие продвигалось вперед медленными темпами. Главное было то, что дело не стояло на месте, оно развивалось, обрастало новыми фактами. Но на протяжении всего года, что длились следственные мероприятия по делу маньяка с красным беретом, личность убийцы так и не была установлена. Без личных данных преступника оперативники будто блуждали по комнате с закрытыми глазами, иногда натыкаясь на улики, как на мебель в темноте.

Убийства на время прекратились, маньяк затаился, чего-то выжидал. Или готовился к очередному убийству, неизвестно, какой сюрприз он преподнесет жителям города.