Вскрытие показало...

И просторный гардероб, и ванная были в полном порядке. Ясно, что преступника интересовала только женщина.

Парень из отдела идентификации обследовал комод, Марино с умным видом наблюдал.

– Что еще известно о ее муже? – спросила я.

– Он учится в аспирантуре в Шарлоттсвилле, там и живет, домой приезжает в пятницу вечером, уезжает в воскресенье вечером.

– И что он изучает?

– Литературу. – Марино умел смотреть сквозь человека и сейчас совершенствовал свое искусство на мне. – Получит докторскую степень.

– В чем?

– Да в литературе же!

– В каком разделе литературы?

Марино наконец соизволил меня заметить.

– В американской литературе, – произнес он, теряя терпение. – Так по крайней мере этот тип говорит. Но, по-моему, его особенно интересуют пьесы. Вроде как он даже занят в спектакле – поминал какого-то Шекспира, а пьеса называется "Гамлет" или что-то в этом роде. Парень вообще-то довольно много играл, даже снимался в фильмах и в рекламе.

Отдел идентификации наконец закончил работу.

Марино, указывая на дискеты, провозгласил:

– Хорошо бы посмотреть, что на этих штуках. Вдруг это Петерсен пьеску пишет?

– Можно открыть их у меня в офисе. У нас есть компьютеры, совместимые с "Ай-би-эм".

– Компью-у-у-теры, – протянул Марино. – Совместимые с "Ай-би-эм", очуметь. Такая роскошь не про нас. Мы все больше глаза портим, таращась в списанные компы – кто ж нам новые даст, когда мы так и норовим кофе на клавиатуру пролить?

В это время вездесущий работник отдела идентификации влез в нижний ящик комода и извлек из-под стопки свитеров длинный походный нож – классную игрушку с компасом на черной рукояти и маленьким точильным камнем в кармашке на ножнах. Нож отправился в герметичный пластиковый пакет.

Из этого же ящика появилась пачка презервативов. Я не преминула заметить Марино, что их наличие – явление, мягко говоря, странное: ведь жена Петерсена принимала противозачаточные таблетки, судя по коробочке в ванной.

Марино и отдел идентификации немало развеселились.

– Тело можно забирать, – сказала я, снимая перчатки.

Мужчины мигом притихли. Убитая смотрела прямо перед собой выпученными стеклянными глазами, рот ее застыл в мучительном оскале.

Через несколько минут явились двое с носилками, покрытыми белой простыней.

Тело Лори Петерсен подняли вместе с простыней, как я велела, и положили на носилки. Края простыни скрепили липучками, чтобы на тело не попали посторонние предметы – даже обычная пыль могла повредить – и чтобы не потерять ни единой улики.

Марино вышел вместе со мной и любезно предложил проводить до машины.

В коридоре торчал Мэтт Петерсен – серый, с остановившимся, погасшим взглядом. Он уставился на меня, в его потускневших глазах промелькнула мольба. Мэтт хотел услышать, что его жена не мучилась. Что маньяк сначала убил ее, а потом связал и изнасиловал. Что я могла сказать Петерсену? Марино почти волок меня к входной двери.

Лужайку перед домом ярко освещали прожекторы. В синих и красных лучах видеокамер и маячков она казалась нереальной, как пейзаж чужой планеты. Отрывистые команды диспетчеров пробивались сквозь несмолкающий вой полицейских сирен. Пошел мелкий дождь, туман понемногу рассеивался.

Репортеры так и сновали со своими блокнотами и диктофонами. Они дожидались кульминации шоу – выноса тела. Команда телевизионщиков дежурила на улице. Женщина в стильном плаще, подпоясанном ремнем, сделав серьезное лицо, "вела репортаж с места событий" – вечером мы увидим ее в новостях.

Билл Больц, прокурор штата, только что прибыл на место происшествия. Он неловко вылезал из машины, пряча от камер заспанное лицо. "Чего пристали? – говорил Больц всем своим видом. – Я сам только приехал, что я могу знать?" Интересно, кто ему сообщил – не Марино ли? Копы маялись от безделья – одни шарили прожекторами по окнам дома Петерсенов, другие вылезли из машин и травили анекдоты. Больц застегнул кожаную куртку и поспешил к дому. Наши глаза встретились, и он торопливо кивнул.

Шеф полиции и майор, оба бледные, давали интервью Эбби Тернбулл прямо из машины. Эбби приходилось задавать вопросы через окно. Едва мы вышли за ворота, как Эбби забыла про шефа полиции и метнулась к нам.

Марино отразил атаку сухим "Без комментариев" – Эбби, дескать, не дура, пускай придумает что-нибудь сама, ей за это деньги платят.

Детектив шагал широко, и мне было даже уютно в его тени.

– Нет, ну не западло ли? – возмущался он, хлопая себя по карманам в поисках сигарет. – Дурдом.

Дождь приятно холодил лицо. Марино придержал дверцу автомобиля. Я включила зажигание. Он наклонился ко мне и ухмыльнулся:

– Осторожней на дороге, док.

Глава 2

Белый циферблат, как полная луна, висел над темным куполом вокзала, железной дорогой и эстакадой. Огромные ажурные стрелки остановились лет сто назад, одновременно с последним пассажирским поездом – на дальней окраине Ричмонда, у морга, всегда было 12:17.