Вслед за луной

Они провожали взглядом длинный караван из телег, когда тот отбыл обратно в Гандейл, с привязанными к задкам телег лошадьми, которым предстояло провести зиму в конюшне усадьбы, где их ждали удобные стойла и полные кормушки овса на зиму. На всем огромном заснеженном поле, окружавшем приземистый домик Джоанны, не осталось ни единого живого существа, кроме нее и Паэна. Они стояли перед дверью, наслаждаясь последним скудным теплом клонившегося к закату солнца.

Это был самый счастливый день в его жизни. Лицо Джоанны порозовело от счастья, а ее глаза радостно поблескивали в слабом свете солнца. Если и впрямь среди этих вересковых пустошей, куда еще не успела добраться новая вера, жила богиня весны, то Джоанна была ее служительницей, в крепком стройном теле которой заключались вся сила и волшебство, о которых пели в своих балладах древние.

Она улыбнулась Паэну и погрузила руки в мягкий сугроб, нанесенный ветром возле каменной стены их жилища. Джоанна расстелила на земле плащ, чтобы набрать в него побольше снега, и затем ринулась к яме с горящим углем, чтобы высыпать свою холодную ношу в чан, стоящий рядом с очагом. Схватив на ходу ведро, она погрузила его в тот же сугроб и, наполнив снегом, снова направилась к чану. Паэн взял ведро из рук Джоанны.

— Неужели вам известно какое-нибудь колдовское заклинание, превращающее талую воду в эль? Джоанна рассмеялась и взяла второе ведро.

— Зачем нам эль, когда еще до захода солнца у нас будет полный чан горячей воды, сдобренной сухими лепестками роз из запасов Хадвин?

— Вы можете простудиться…

— Нет, поскольку у меня есть теплый матрас и одеяла из Гандейла…

Паэн забрал у нее ведро.

— Я сам наполню чан, а вы тем временем достаньте одеяла.

Джоанна покачала головой. Теперь, когда все страхи остались позади, ее вдруг охватила робость, и близость Паэна вызывала в ней невольную дрожь.

— Они отдали нам свой топор, — удивилась она. — Не могли бы вы нарубить побольше дров из тех бревен, что мы привезли из рощи?

Ветер со свистом пронесся под низкими балками, и тяжелые мешки с зерном медленно закачались в полумраке.

— Сначала я вскрою бочку, — отозвался Паэн, — и налью нам вина. Затем займусь дровами.

— Я пока согрею воду…

— Как только я покончу с делами, — продолжал Паэн, — я поднимусь наверх, к Клыкам Ведьмы, и окроплю ваших древних богов вином, чтобы отблагодарить их за помощь. А вернувшись, залезу в этот чан, смою с себя всю грязь и лягу рядом с вами. Если вы заснете, я не стану вас будить, Джоанна.

Она принялась сосредоточенно осматривать мешочки с сухими травами, привезенные из Гандейла.

— Я вовсе не собиралась вас прогонять.

— А я не собирался просить ни о чем, кроме теплой постели. Джоанна улыбнулась и подняла на него глаза.

— Думаю, еще до того, как мы с вами поднялись на борт корабля, наши отношения зашли гораздо дальше желаний и просьб. Путешествие было долгим, и, надо полагать, мы уже не те люди, какими были, когда впервые встретились в Бретани.

Паэн кивнул, однако не сделал даже движения, чтобы дотронуться до нее.

— Вы не жалеете о том, что отдали свое сердце чужаку?

— Не больше, чем вы жалеете о том, что последовали за совершенно чужой вам женщиной и поселились в доме таком низком, что ваша голова задевает потолочные балки. — Она подошла к нему и погладила маленькой холодной ладонью его щеку. — К весне, Паэн, мы уже не будем чужими друг другу и вы успеете узнать все мои секреты.

Он коснулся ее губ мягким, нежным поцелуем, но она отстранилась от него и заговорила снова:

— А я буду знать все ваши секреты — все до единого, вплоть до имени последней сарацинской пленницы, которая научила вас тем приемам, от которых у меня захватывает дух. Все ваши секреты, Паэн. Думаю, целой зимы нам на это хватит.

* * *

Секреты. Секреты в конце концов могли привести его к гибели.

Он облегчил бы свою душу, если бы поведал Джоанне Мерко последний и единственный из секретов, имевших для него значение, — а именно, что это он убил ее мужа и оставил его холодное окровавленное тело лежать на полу Нантского притона.

Зная природную жестокость Ольтера Мальби, Джоанна наверняка поймет, что у Паэна не оставалось иного выбора. Зная алчность Ольтера Мальби, Джоанна не усомнится в том, что норманнский дворянчик отправился в Нант отнюдь не для того, чтобы принять предложенную Паэном крупную сумму золотом в обмен на земли Рошмарена. Зная беспощадность Ольтера Мальби, Джоанна охотно поверит в то, что с того момента, как он выехал из ворот замка в сопровождении вооруженной до зубов охраны, он уже знал, что Паэн и все прочие, кто прибудет вместе с ним к месту встречи, должны умереть, а его золото перекочует в кошелек Мальби, как только тело Паэна окажется на дне Луары.