Вслед за луной

Еще до захода солнца они достигли берега реки Эск и обнаружили, что вода на месте брода сильно поднялась. Не долго думая Джоанна заставила свою кобылу войти в реку и вскоре оказалась на южном берегу, промокшая насквозь и дрожащая от холода. Сыновья Рольфа последовали за ней через бурный поток, но на все их уговоры сделать привал и разжечь костер, чтобы высушить одежду и Седельные сумки, она отвечала молчанием и упрямо ехала перед, пока не настала ночь, а с ней и холод Они отыскали небольшую усадьбу на самом краю вересковых пустошей и въехали в деревянные ворота, проделанные в грубо сколоченном частоколе. Сейчас Джоанна не думала об опасности, поскольку и она, и оба сына Рольфа устали, проголодались и могли простудиться, путешествуя в мокрой одежде под пронизывающими весенними ветрами. Она не могла допустить, чтобы болезнь задержала их в пути, и готова была, если потребуется, пойти на сделку с грабителями и убийцами, чтобы Приобрести для себя все необходимое.

Джоанна вручила хозяевам несколько серебряных денье за еду и постель для трех путников и ясно дала понят” им, что ни она, ни люди, которые ее сопровождают, не дадут спуску воришкам, которые попытаются взять больше, чем им было предложено. Кроме того, она пообещала показать острие своего кинжала любому, кто осмелится приблизиться к ней и ее спутникам, когда они устроятся на ночлег возле очага. А поскольку Джоанна понимала, что их путешествие будет нелегким и ей понадобится вся ее смекалка, когда они доберутся до Ноттингема, она не могла позволить себе в ту ночь лежать без сна, рассматривая вероятность того, что хозяева усадьбы захотят их ограбить. И чтобы сохранить здравый рассудок, она старалась не думать о том, что ожидало ее в Ноттингеме. Поэтому, нагнав побольше страха на ошеломленных владельцев усадьбы, Джоанна погрузилась в глубокий сон и не проснулась до самого рассвета.

* * *

К полудню они оставили позади раскисшую от дождей почву И выехали к длинному крутому склону, который отделял вересковые пустоши с их бездорожьем от более обжитых земель на юге. Когда впереди показались покрытые зеленью холмы, Рольф и Эдвин отважились нарушить долгое молчание — Сегодня ночью нам наконец удастся выспаться как следует, — заметил Эдвин — Если дорогу не размыло дождями, мы преодолеем оставшиеся десять миль еще до захода солнца.

Джоанна кивнула — И будет лучше, если вы оставите все угрозы и переговоры о ночлеге на нашу долю, — добавил молодой Рольф.

Джоанна взглянула на лица своих спутников и заметила на них плохо скрываемое раздражение.

— Вы хотите сказать, что намерены сами везти наше серебро?

— Дело не в серебре, — ответил Эдвин. — Просто негоже женщине сидеть перед очагом и на виду у всех затачивать кинжал, угрожая прирезать каждого, кто осмелится близко подойти к ней.

— Однако это подействовало. Они оставили нас в покое и не пытались обчистить наши седельные сумки. И наши животные утром были нам возвращены в целости и сохранности.

Эдвин упрямо продолжал гнуть свое:

— И все же будет лучше, если впредь вы не будете забывать, что мы мужчины и охраняем вас. Женщине не подобает вести себя подобным образом…

— Если даже они приняли меня за волчицу, явившуюся, чтобы задрать их ягнят, меня это нисколько не волнует. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помешать этим людям нас ограбить, и если вид женщины, готовой в любой момент пустить в ход кинжал, уже дает им повод для колебаний, то мужчины, которые путешествуют вместе с ней, тем более должны держать их на расстоянии. — Она взглянула на их хмурые лица. — Ну же, давайте, выкладывайте все начистоту. О чем вы там шепчетесь между собой?

Молодой Рольф осадил свою лошадь и поравнялся с кобылой Джоанны.

— Тут все не так просто, как вам кажется, — ответил он. — Прошлой ночью, когда вы уже уснули, хозяин усадьбы спросил меня, не лишились ли вы, часом, рассудка и не собираетесь ли прирезать его прямо в постели.

Джоанна усмехнулась:

— Вот видите! Это помешало ему позариться на наше имущество.

— Говоря по правде, Джоанна Мерко, тот человек сказал нам, чтобы на обратном пути мы держались в стороне от его земель. Если вы и дальше будете так стращать людей, то мы можем оказаться для них нежеланными гостями, когда будем возвращаться домой — с Паэном, разумеется.

— Когда Паэн снова окажется рядом со мной, меня абсолютно не будет волновать, каким путем мы доберемся до Гандейла. Если вам угодно, я могу пустить в ход остаток серебра, полученного от вашего отца, чтобы купить себе маленький домик в Ноттингеме и сказать Паэну, что не желаю отлучаться из города.

Эдвин, искоса взглянув на Джоанну, расхохотался.

— Смейтесь сколько вам угодно, — заявила Джоанна, — но, как только Паэн снова будет в безопасности, я согласна поселиться прямо на улицах Ноттингема, лишь бы уберечь его от беды.

Эдвин вздохнул:

— А кто нас убережет от беды, когда Паэн узнает, что мы привезли вас в осажденный город? Он поцелует вас при встрече, Джоанна Мерко, а затем набросится на нас с обнаженным мечом из-за того, что мы посмели так рисковать вашей жизнью!