Вслед за словом

Помню стены домов, заборы, склоны горные, что-то вьющееся наверху, и шоссе внизу, и автобус, куда-то едущий по шоссе, а совсем внизу, далеко, глубоко внизу – зелень сосен и кипарисов, а за ними, конечно, море. Что же помнить? Да что угодно. Можно тысячу раз представить юг и Крым – но всё-таки надо хоть единожды там побывать. Вот и мы побывали там, на приволье. И я побывал. И какие с нами случались приключения! – в наше время и представить трудно себе, что они возможны, реальны, так скажу я, поскольку знаю превосходно, что говорю. Начал я совсем не об этом, но – да в этом ли дело? Разве не в конце – начало всего? Не в начале – развитие темы, феерическая, фантастическая лента, полная фантасмагорий, книга, созданная однажды, бег сквозь время, птичий полёт, ночи, дни, вечера, рассветы на холмах и в горах, прибоя мерный рокот, лоз виноградных тяготенье к солнцу, к воде спуск нелёгкий, крутые тропки, степи, травы, ручьи, долины, родники, террасы, аллеи, луч прожектора, лики звёзд, вечной музыки нарастанье и грядущего прозреванье, тени зыбкие, шаткий мост, алыча, шелковица, вишни, груши, яблоки, вин столовых запах резкий, камешки, бухты, водопады, солёный пот, сладость, горечь, печаль и радость, свет нездешний, блаженство, счастье, зной полдневный, дожди, ненастье, пляжи, дачи, сырой песок, створки мидий, жемчуг в ладонях, рыбы, крабы, дельфины, чайки, крик петуший, глаза хозяйки, ахи, охи, улыбки, вздохи, возвращенье былой эпохи, воскрешение дружб людских, речи долгое созреванье, примиренье и расставанье, обещанья, воспоминанья, – чем сегодня заменишь их? Это мой, и надолго, Крым, и другого такого – нет. И не будет, увы. Засим – загорается ясный свет на пути моём. Знаю, вскоре вновь скажу я: там было – море.

Широкий, протяжный, рокочущий, клубящийся, плещущий, длящийся, может, час, может, день, может, год, может, целую вечность, раскат… Волна за волной, непрерывно, магнетически, целенаправленно, словно тянет их, тянет сюда какая-то властная сила, словно к берегу надо добраться им непременно, и поскорее, и разбиться с размаху, со стоном, с диким грохотом, о песок и о камни узких полос обезлюдевших пляжей окрестных, и опять откатиться назад, и потом возвратиться сюда, то нахлынут валами кипящими, то отхлынут, образовав белопенные завихрения, круговые воронки, и вот, повернув обратно, идут грозным фронтом, прямо на вас, мой возможный читатель, на всех, в отдалении и вблизи от стихии, на всё вокруг, чем известен и славен юг, вдохновляясь разбегом сим и сживаясь надолго с ним.

Так слушай и молча смотри, ни о чём не гадая, как море шумит или скалы трепещут, спадая туда, где пространство в другом измеренье встаёт, – ты помнишь, как жемчуг ушёл, словно тельце моллюска? – и некого нам обвинить, и корить ни к чему, – и ящерка разом возникнет, застынет и слушает музыку, – некая суть для меня, похоже, ясна – этой бухты и этой эпохи, – и нечего мне объяснять – это взмах, а не вздох, – живёт человек – вот и любит он море, большое, как в детских глазах, – да и море ведь любит его, – живёт человек – предназначенный, – то-то простое утешит его – ну а сложностей вдосталь вокруг, – и век ему долгий, наверное, будет отпущен, чтоб жил, понимая, – храни его в мире, Господь! – живёт человек – вот и любит он море – седое астральное действо на стогнах больших городов, на грани безумства иль таинства, – так и живёт – и всё тут – как выпало, вышло, сложилось, сказалось, – и жемчуг прохладный в ладонях его удержался – тогда ли? – в том августе – вспомним ли ныне? – тогда…

Столь давно это было, увы, что подумаешь: в самом ли деле сквозь горючий настой синевы мы в морское пространство глядели? Что за вздох отрывал от земли, что за сила к земле пригвождала? Люди пели и розы цвели – это в том, что живём, убеждало. Что за звёзды гнездились в груди, что за птицы над нами витали! Костный мозг промывали дожди, как об этом даосы мечтали. Шёл паром, и вослед за грозой норовили сорваться предгорья, и Азов закипал бирюзой, и угрозою – зев Черноморья. Смуглокожею девой Тамань зазывала в азийские дали, раскрывая привычную длань, чтобы бризы песчинки сдували. Что же Юг от жары изнывал и пришельцам беспечным дивился? Видно, в каждом уже прозревал то, чего от других не добился. Пот горячий, солёная блажь, невозможная, лютая жажда! Что теперь за былое отдашь? Не бывать неизбежному дважды. Путь упрямцев – единственный путь, по которому выверить надо всё, чего не страшились ничуть, все подробности рая и ада. Все подобия сути – тщета перед нею, настолько простою, что усталых небес высота обернётся мирской красотою. Руки, братья, скорее сомкнём в этой жизни, где, помнится, с вами не впервые играли с огнём, как никто, дорожили словами. Кто же выразит нынче из нас наши мысли о вере и чести? Невозвратный не вымолишь час, где, по счастью, мужали мы вместе. Так иди же в легенду, пора, где когда-то мы выжили, зная в ожиданье любви и добра, что судьба не случайна такая.

Радуга над округою. С круговою порукою. Все её семь цветов – каждый хранить готов.