Вслед за солнцем

– Да, дядя Шонри, простите нас, болванов, как только все закончится мы выполним послушание! – Твердо заверил Рик, переключая внимание дьякона на себя, он отвёл неприятности от Сэма.

– То-то же, жду вас непременно, родные! – Сказал дьякон и выгрузил свечи на пол, с прищуром смотря на Рика. – А теперь, дорогие мои, пошли вон отсюда, не место вам тут, скоро служба начнется! – Скомандовал он.

Ребята с облегчением выполнили приказ, мгновенно растворились в толпе, помня о своем уговоре.

На подиум к алтарю взошел преподобный Йохан с двумя регентами по обе руки. Он был одет в золоченые одеяния, с высоким колпакообразным головным убором на голове с притороченными двумя белыми ленточками к вершине. Он разложил библяр и свитки на алтаре, потоптался на месте с ноги на ногу, как бы примеряясь поудобнее, регенты суетливо расправили белые ленты, завели их ему за спину. Чуть отошли в стороны, замерли в молитвенной позе сложив руки лодочкой. Йохан возвел взор вверх, очень важно что-то прошептал, как бы отнёс это к обращению к небесам. Посмотрел на народ, кашлянул пару раз и возложил руки на библяр. Все это время в помещении стояла гробовая тишина, прерываемая редким уродливым покашливанием из разных мест зала. С его первыми словами из библяра, началась служба. Дьякон Шонри торопливо открыл занавеску, явил людям священный артефакт, предварительно расставил и зажег свечи вокруг. Теперь он стоял рядом, почти вытянувшись по стойке смирно и с благоговением внимал ритмичные, певучие слова и интонации преподобного.

– Ты где был? – Спросила мама шепотом. Поймала его за руку и с раздражением дернула.

– С пацанами иконы рассматривали. – Ответил Рик и мягко освободился, он смотрел вперед на красочное действие во главе с Йоханом.

– И как, понравились? – Продолжила она, повернулась, посмотрела туда-же.

– Что понравилось? – Переспросил Рик.

– Иконы! – Надавила мама. Вокруг люди начали обращать на них внимание, неодобрительно оборачиваясь.

– Что, уже договорились? – Сказала бесцеремонно. Здесь будешь, со мной, понял! – Заявила она, взяла опять его за руку. Он дернулся раздраженно, вырвался.

– Ма, мне нужно уйти ненадолго. Я пообещал ребятам. – Нагло заявил он.

– Нет, никуда не пойдёшь! Тем более сейчас, разве ты не видишь, что происходит, со мной будешь! – Осталась она непреклонной.

– Мам, ну мне нужно. – Повторил упрямо. – Если не пойду, подведу ребят!

– Нет! – Сказала она. Вокруг народ зашикал на них. Она стояла рядом и было видно по ее лицу как в ней борются разные чувства. Молчала, потом тихо прошептала. – Ладно иди. – Она вздохнула. – Только осторожней и не долго, ты знаешь я волнуюсь. – Рик получив свободу, как разжимающаяся пружина, помчался на условленную встречу с друзьями.

Туалет храма располагался в отдельной пристройке, размещённой во внутреннем дворике ратуши. Доступ во дворик имелся только со служебного помещения. Уборная делилась на два зала – мужской и женский – была относительно большой.

Рик подошел последним. Возле входа уже крутилась вся компания. В этой части было относительно пусто, так как весь народ толпился по центру, участвуя в службе. У дверей туалета сидела на маленьком табурете древняя бабка послушница, в черном платке на голове, в толстой шерстяной кофте синего цвета, тёмно-серой с загрязненным подолом юбке. Она сидела и ни на кого не обращала внимания, смотрела в пол, только изредка кивала, как бы в подтверждение согласия с невидимым собеседником.

– Нужно входить по очереди и постепенно. – Предложил Рик. – Чтобы не вызвать подозрений. – Ребята покивали головами, согласились и установили очередность. И в течении получаса по очереди просочились вовнутрь.

Мужской зал туалета представлял из себя вытянутое, чуть зауженное помещение, заканчивающееся небольшим окошком у потолка, расположенным для освещения и вентиляции. С одной стороны, на невысоких постаментах размещались пять отверстий в полу, отгороженные между собой перегородками, каменный пол вокруг отверстий был влажный и грязный. На некоторых отверстиях с внешней стороны бросались в глаза остатки свежих и засохших экскрементов. А в нескольких отделениях были разбросаны скомканные полумокрые светлые обрывки бумаги. На противоположной стороне помещения на уровне колен разместился довольно массивный каменный желоб, который под наклоном вдоль всей стены упирался нижней частью в отводной слив. Пол возле желоба был почти весь мокрый. Запах застарелой мочи в помещении был резким и не приятным, и еще подмешивалось что-то кислое, очень неопределенное и тошнотворное. Атмосферу отчасти спасало поставленное на проветривание окно, которое нижней частью крепилось петлями к раме, а верхняя часть отходила от стены образуя щель сантиметров в двадцать. Верхняя часть рамки окошка крепилась длинным крючком, уходящим своим основанием на козырек крыши, крючок был закреплен таким образом, что если потянуть за раму, то она закрывалась, при этом крючок не выпадал из крепления, а становился в режим затвора, готовый опять крепить окно при открытии, не давая ему откинуться настежь.