Вслед за тенью. Книга вторая (СИ)

— И мне! Впервые за две недели, прикинь! Думаешь, с чего это меня на подвиги с утра потянуло! — выкрикнула она уже из коридора.

Я вымыла посуду и принялась готовиться к парам. Просушила феном все ещё влажные после душа волосы и заплела их в косу. Надела приготовленный с вечера брючный костюм. Нанесла на лицо немного тоналки, затем чуть припудрилась. Губы освежила неяркой помадой и была готова к выходу.

— А! Совсем из головы вылетело! — Маша вихрем ворвалась в комнату, на ходу сооружая на голове тюрбан из полотенца, — Ты в курсе о компромате на Голубеву?

— Каком компромате?

— Ну ты даешь! Весь Универ три дня гудит, а она: «Каком компромате?» — передразнила меня подруга, — В общем, в сети всплыл один мутный видосик. С художествами нашей профессорши.

— Она доцент, вроде…

— Да какая разница! Ты вообще слышишь, о чем я говорю?!

— Что значит «мутный»? И «с художествами»? Речь о взятке?

— Если бы! Хуже!

— А что может быть хуже для преподавателя?

— А хуже, моя дорогая, может быть потеря его морального облика!

— Что это значит, Маш? Причем тут облик?

— То и значит! Вот ты потеряла его, а никто кроме меня не узнал! Да шучу я, шучу! Каждый — кузнец своего счастья. Все мы взрослые люди и всё такое!

— А Голубева тут причем?

— При том, что о ее «художествах» узнали все! Запись же в сеть слили, сечёшь?

— И что на ней?

— Там профессорша наша во всей красе! Она у нас та еще штучка, оказывается! Большая любительница дарк.

— Что это?

— Сейчас покажу!

— Не надо… Объясни на словах.

— Ладно… Пощажу уж твою тонкую душевную организацию. Короче, на записи профессорша наша резвится в кругу… третьих лиц… Причем в круге — это в прямом смысле. Вся такая — в латексе. И так зажигает, прям мама не горюй! С плеточкой, под музычку, в антураже красных фонарей…

— Красных фонарей? Это же улица, кажется… И не у нас…

— Улица с борделями, ты имеешь в виду?

Я растеряно кивнула.

— Не… Фонари там в комнате были. Оформление такое. Именно красные. Не думаю, что прям совсем уж бордель… Но где-то на тематической вечеринке ее засветили!

— А кто «слил» запись?

— Ну ты даешь! Вестимо кто! Новиков, конечно!

— Почему он? Есть доказательства?

— Ага, прям пришел и сам признался!

— И с чего ты тогда взяла, что это дело его рук?

— А кто у нас всякими тайными обществами забавляется? Помнишь о том, как мы с Харитоновой попали на одну закрытую вечеринку? Я по дороге в «Империал» рассказывала.

— Помню.

— Ну так Новиков там у них тогда хороводил! Вернее дирижировал. А Голубеву он терпеть не может. И все об этом знают. Так что, по всему выходит, что больше эту мерзость с ней сотворить было некому!

— Не факт…

— Может и не факт, но все на него думают! Потому, как я уже сказала: все в курсе их с Голубевой тёрок.

— А там, на видео ее лицо видно?

— Нет. Она там в маске.

— Так может это и не она вовсе!

— Говорят, она. Ладно, беги на пару!

— А ты?

— Я попозже выйду. Позвонить еще надо.

— Саше?

— Нет. Деду. Поиздержалась я…

— Где?

— Да новый флакон «Опиума» прикупить надо. Старый вчера исчез бесследно! Чудеса просто!

— Не поняла, как исчез?

— Вчера вернулась после занятий, а аромат моих духов повсюду витает, прикинь! А самих их и след простыл! Пришлось комнату проветривать.

— А я-то думаю, что это у нас так холодно…

— Ну, да… Заморозила ее чуток. Флакончик же почти полным был… Кто-то у нас тут побывал. И я даже догадываюсь кто!

— И кто же?

— Новиков! Вот к бабке не ходи!

— Он у тебя как бельмо на глазу, Маш.

— Да точно он! Кому же еще это надо? Сама посуди: он в общаге свой. Так что ему ничего не стоило в вахтерку пробраться и ключи стащить!

— Зачем ему это, Маш?

— Хороший вопрос! Ладно, разберемся! Беги на пары! Тебе еще Вяземского искать и о зачете договариваться.

— Да. Побегу. До вечера.

— Не задерживайся! Саша ждать не любит.

Глава 38 Отчислят — не отчислят…

Универ встретил меня привычной какофонией. Начался перерыв между занятиями, и студенты интенсивно курсировали по коридорам Альма-матер, стремясь успеть занять удачные места в лекционных залах: кто-то в первых рядах, как например, обычно делала я, а кто-то — места премиум класса на галерке, куда профессорский взгляд дотянулся бы с трудом, что обеспечило бы студенту определенную свободу действий.

Но сегодня я не слилась с потоком своих сокурсников, поддерживавших необременительные беседы на ходу. Мой путь лежал в деканат. Именно там я и рассчитывала, наконец, встретиться с профессором Вяземским, чтобы договориться с ним о времени задачи своего злополучного зачета. Он все ещё висел на мне мертвым грузом и не позволял уладить дело с «автоматом» по паре экзаменов. До поездки в «Империал» я очень рассчитывала его по ним получить, а теперь…

Я негромко постучала в закрытую дверь просторной приемной декана, и вошла в помещение, часть которого была огорожена стеклянными стенами—перегородками и отдана под Преподавательскую.

— Здравствуйте, — поздоровалась я. Передо мной стоял совершенно незнакомый мне преподавать.

— Доброе утро. Екатерина Громова, не так ли? — откликнулся он на мое приветствие, заставив очень удивиться тому, что знает меня в лицо.