Вслед за тенью. Книга вторая (СИ)

На шкалах «системы координат» присутствовали и цифры. Вся поверхность листа была занята крестиками, расположенными, на первый взгляд, в хаотичном порядке. Вглядевшись, я поняла, что они всё же имеют вполне системный вид и расположением были чем-то схожи с планом сигнализации нашего дома, который я как-то увидела во владениях Николая Николаевича, нашего СБшника. Вокруг крестиков на листе «водили хороводы» мелкие точечки, выстроенные, где — в ряд, а где — полукругом. Иногда точечки эти пересекались между собой, будто напрыгивая друг на дружку. То там, то тут по листу мельтешили и знаки вопроса. Их тоже было немало, поэтому мне оказалось сложно образно представить всю систему целиком и по памяти сравнить ее с нашей — домашней, чтобы иметь более полное представление по слепым зонам.

— Крестики — камеры? — уточнила я и получила в ответ Машино короткое «угу».

— А точки? Слепые зоны? — Снова донеслось «угу» в ответ.

— Знаки вопроса — допущения?

— Какие нафиг допущения! Знаки вопроса, Кать, это жо… Хмм… Это значит, что не фига не ясно, есть ли там камера или нет.

— Это я и имела в виду, Маш. Что такое «приват»? — Стало моим следующим вопросом.

— Что-то вроде закрытого сектора, — прилетел Машкин ответ.

Брови мои удивлённо полезли вверх, но я смолчала, обратив внимание на то, что в зоне «Приват» было нанесено меньше всего крестиков и точечек и имелось больше всего вопросов.

— Тебе нужно избегать этого места, — негромко посоветовала мне Виктория, видимо, заметив, что я изучаю зону «Приват».

— Как это сделать? Кажется, все дороги ведут туда…

— Теперь ты представляешь конфигурацию клуба. Знаешь, где находится опасная зона.

— Настолько ли она опасна? Взгляни, к ней тянутся пунктиром столько линий. Причем — отовсюду…

— Для тебя — более чем, — негромко заверила меня Виктория, зачем-то надавив пальцами мне на виски.

— Горячо, — проговорила я, ощутив жар в месте, которого только что коснулись ее пальцы.

— Избегай тени, — от моего «парикмахера» поступило еще более странное предостережение.

— Какой тени? Не понимаю тебя, — пожаловалась я, вглядевшись в зеркальное отражение ее спокойного лица, и выдохнула с облегчением от того, что пальцы ее больше не «прожигали» мне виски.

— Она хочет сказать: будь на свету. В кругу людей. Не мотайся в полутьме по закоулкам! — выдала Марья в ответ вместо гостьи.

— Ты это имела в виду, Вика?

— Примерно, — ответила она. И помолчав, сообщила: — Всё, Кать, можешь быть свободна.

— Можешь быть свободна, — зачем-то повторила я за нею, припомнив, что так обычно говорит дедушка, когда хочет выпроводить меня из своего кабинета или из кухни, чтобы обговорить что-либо с Полиной без свидетелей. Так же всегда говорила и мама…

— Катя, — донёсся до моих ушей Викин голос, — освободи место Маше. Времени — чуть.

Это «времени — чуть» тоже оказалось для меня дежавю. Так говорил… Так говорил…

«Кто же так говорил?» — попыталась вспомнить я, но не получалось, как ни старалась.

— Ка—тя! — Подлетела к нам Машка. — Вставай! Пора лепить из меня Мату Хари.

— Мату Хари? Куртизанку? — удивилась я. И зачем-то добавила: — Ты по цвету волос не подойдешь. Насколько я помню, Хари была брюнеткой.

— Точняк! По цвету ты, мать, — вылитая она! — рассмеялась моя заноза.

— Не смешно, Маш… — расстроенно проворчала я.

— Да, расслабься ты! Кто там об этой Хари знать будет! А мне Снегуркой сегодня быть на руку.

— На руку? Почему?

— Потому что этим вечером я сыграю другую личину этой самой Хари!

— Это какую же?

— Как какую⁈ Шпионскую, Кать, шпи—он—ску—ююю!

— Я читала, что она была обычной интриганкой, Маш.

— Не тех читаешь, мать! Шпионкой она была! Самой настоящей! А как танцевала, ммм, закачаешься!

— То, что танцевала хорошо — не спорю. А ее шпионские заслуги, как по мне, — под вопросом. Но сейчас меня волнует другое. Разве ты не преувеличиваешь своих возможностей, Маш?

— Нисколечко! Просто иду по фарту!

— Это как же? — не поняла я.

— Да, забей! — не стала объяснять подруга.

— Это значит «идти наобум», — объяснила мне вместо нее Вика.

Как ни странно, я без проблем уловила смысл этого выражения. Потому что испытала его на личном примере.

«Никогда не иди наобум», — сказал он мне дедушка Арт из тайги после того, как я застряла в лазе в пещеру, когда ринулась туда вслед за расстроенной Кудряшкой.

Виски мои на мгновение снова наполнились жаром и меня осенило!

— Ты Кудряшка, Вика, — то ли спросила то ли констатировала я как данность.

— Давно не помню об этом, — небрежно бросила она мне в ответ.

Ее ответ—признание спровоцировал вспышку перед глазами и, наконец, расставил всё по местам:

«Кудряшка — дочь Леи, то есть маминой подруги тети Аллы — она же — Виктория или Победа, как называл ее дедушка Арт из тайги!» — Моя логическая цепочка, наконец, слепилась из разрозненных звеньев в единое целое.

— Я вспомнила! — радостно воскликнула я Вике, — Понимаешь, вспомнила! — повторила, обхватив ее ладони своими. Мне хотелось обнять ее и расцеловать после долгой разлуки, но почти родные оливковые глаза вдруг взглянули с предостережением и «пригвоздили» меня к стулу.