Вслед за Великой Богиней

В начале семинара нервное ожидание критики, легкий ажиотаж и жаркие споры при обсуждении рукописей еще как-то согревали и семинаристов, и руководителей семинара — уважаемых корифеев пера в остывающих корпусах, но ночью, когда над верхушками сосен ярко вспыхнуло искрами небо, а над трубой котельной, наоборот, все попритухло, перегоревшие задень души и тела запросили тепла.

Сиротские пионерские одеяла и вся мобилизованная одежонка оказались слабой защитой от всепроникающей стужи, и, потеряв надежду на сон, замерзающие литераторы вспомнили последнее и хорошо испытанное средство для саморазогрева — чай. Возле одного из чайников собрались погреться северяне: известный писатель Еремей Айпин, его земляк, директор Угутского краеведческого музея Петр Бахлыков, потомственная казымская княжна Катерина Молданова, начинающий поэт, но вполне профессиональный охотник, имени которого, каюсь, не запомнил…

Ночное бдение и чаепитие располагают к разговору, а о чем может идти речь у земляков-северян, собравшихся за одним столом, как не о тревогах за уходящую под натиском пришельцев первозданность северных культуры и природы, проблемах языка и самосознания коренного населения, подрыва экономических основ их жизни. Зашла речь и о литературных исканиях и замыслах. И тогда я вступил в беседу. Хотя итогами семинара я мог бы и удовлетвориться — мой очерк о родословной Бабы-Яги был отобран для публикации в «Уральском следопыте», но привычка обкатывать гипотезу на слушателях уже въелась, и я не преминул подкинуть тему Яги собеседникам. Обстановка тому способствовала: за узорчатым окном завывали бесы, чайник был полон и кружок собрался самый компетентный. Может, именно поэтому предложенная мной тема нашла живейший отклик, и о Яге заговорили наперебой. Высказанные во время этой дискуссии мысли, наблюдения и выводы я постараюсь передать читателю в моем дальнейшем повествовании.

Конечно же сказочная Яга — прототип древней Матери человечества. В ее образе не случайно подчеркиваются характерные женские физиологические признаки, причем нередко в преувеличенном виде. Гипертрофию материнских органов Яги отмечали В. И. Даль в своем «Толковом словаре» и Ончуков в собрании «Северных сказок». Как у Йома-Бабы и ее сестры, великой казымской богини Вут-Ими, у Яги нет мужа. Очевидно, ее образ формировался в сознании человечества еще в те далекие времена, когда скакали на огненных кобылицах по пустынным степям отважные охотницы-амазонки, а продление человеческого рода мыслилось без особого влияния мужчин. А когда времена матриархата безвозвратно канули в Лету, амазонка Яга осталась вековать на Земле, хотя и постарела чуток. Но привычек своих не оставила.

По сохранившейся в сказках амазонской традиции Яга — только мать, но не супруга. По законам амазонок у Яги в сказках никогда нет сыновей — только дочери. В некоторых сказках дочери есть только у ее сестер, а в более поздних она уже остается в одиночестве. Но потряв с падением матриархата власть над людьми, праматерь-Яга в сказке сохраняет власть над животными и над жизнью и смертью человека и этой своей чертой напоминает древнеиранского Йиму, хозяина двуногих и четвероногих и Вут-Ими, или Золотую Бабу, которая, как и Яга, имела двух меньших сестер — серебряную и каменную.

Вот как рассказывал манси Савва о серебряной: «…По Золотой Бабе ее лили в старое время. Положили ту в песок с глиной. Закопали. Растопили ковш серебра и вылили. И так обделали. Вот она и живет… Она помогает сильно бабам: у нас ребят мало, народ вымирает, вот к ней за ребятишками и ходят мужики и жертвуют… И промыслам тоже помогает…» Совпадение функциональных характеристик охотничьего идола Золотой (серебряной) Бабы и Бабы-Яги ведет свое происхождение из охотничьего периода развития человечества и в известной мере связано с обрядом инициации, сохранившимся до наших дней у охотничьих народов и племен.

Инициацию — обряд посвящения в охотники — изначально проводила женщина-шаманка, лишь с течением веков смененная заклинателем-мужчиной. Обряд инициации состоял из своеобразного практического испытания будущего охотника и проверки приобретенных им навыков. Для этого юношу изгоняли на определенный срок из племени в лес, предоставляя ему возможность выжить и прокормить себя самостоятельно, чтобы доказать свое взросление. Едва ли не самой важной частью этого ритуала являлось предварительное запугивание юношей имитацией смерти. Здесь важнейшая роль отводилась шаманам-идолам — властителям охотничьего промысла.

У уральских угров Золотая Баба почиталась как богиня — властительница зверей, помогающая промыслу. Ее двойник, или, выражаясь образами югорской демонологии, тень — Яга-Баба тоже хозяйка зверей, притом зверей лесных и имеет над ними неограниченную власть. В сказке о Кощее младшая Яга говорит о старшей: «…есть у нее на то ответчики — птица воздушная, другие ответчики — зверь лесной, третьи ответчики — рыба и гад водяной».