Вслед за змеями

Марья помялась, но кивнула, хоть и подозревала, что это очередная успокаивающая отговорка, чтоб снова оставить ее одну и запереть дверь. Но Аксинья быстро вернулась с текучим зеленым шелком. Она встряхнула его, и в ее руках оказалось платье простого покроя, мягкого, приглушенного оттенка, украшенное кружевами по вороту и рукавам и вышитое цветочным орнаментом. Марья покорно позволила себя одеть, терпеливо ждала, пока Анисья застегнет все пуговки и крючки. Даже если б Марья хотела, ей не хватило б сил управиться самой. Да и запуталась бы она в сотне застежек.

Зеркала в комнате не было, и Марья поправила кружева на воротнике, глядя на размытое отражение в окне. Даже стоя у самого стекла, она не видела небо – весь дом опоясывала широкая терраса, между резных столбов вилось белое деревянное кружево. Горло снова сжалось, настолько сильно ей почудилось, что она в настоящей тюрьме.

В гостиной на диванчике с гнутыми ножками восседал Финист, закинув ноги в сапогах на стол. Заметив Марью, он с мрачной улыбкой отсалютовал ей темной бутылкой. В комнате густо пахло медом и липой, в распахнутые окна с любопытством заглядывал ветер, путался в громоздких букетах на столиках и улетал дальше. Марья подошла к одному, привлеченная синими и лиловыми звездами цветов, глубокой зеленью листьев и белыми искрами пушистых соцветий. Провела пальцем по гладким и холодным лепесткам, коснулась резного листа и с тихим вскриком отдернула руку – на подушечке пальца быстро набухала капля крови, и Марья слизнула ее.

Цветы оказались каменными.

От них шел легкий запах – нагретой земли, раскаленного металла, тлеющего угля. И от этого делалось жутко.

– Я так смотрю, моя дорогая, прошлых ран тебе оказалось мало?

Голос Финиста звучал легко и насмешливо, щедро смешивая яд сарказма с иллюзией искренней заботы. Марья уселась напротив, теперь подозрительно присматриваясь даже к мягким на первый взгляд подушечкам.

– Расслабься, – Финист в задумчивости поболтал бутылкой и посмотрел сквозь нее на просвет, но пить не стал, – камня здесь, конечно, много, но не настолько. – Он повернулся к Марье, и улыбку словно смыло с его лица, а бельма в красном воспаленном ореоле показались особенно жуткими. – Ну, довольна своей ночной прогулкой?

Прежде чем отвечать, Марья пристально вгляделась в Финиста. Он определенно выглядел лучше ее самой, если так можно сказать о мертвеце. Джинсы и куртку сменила белая рубашка, небрежно расстегнутая у горла, и короткие брюки, модные черт знает при каком царе. Высокие, почти до колен, сапоги, потертые и грязные, мало сочетались с одеждой, не лишенной некоторого изящества. И еще меньше – с окружающей обстановкой. Несмотря на бутылку в руках, голос его звучал ясно и четко. Марья принюхалась, но не ощутила запах алкоголя.

Было бы легче, если б он ругался, взывал к ее совести или здравомыслию, грозил всеми возможными карами. Если б вел себя, как Аня. Но он со спокойной благожелательной улыбкой ждал ее ответа, и от этого в груди кошки скреблись особенно больно.

– Не довольна, – как бы она ни старалась удержать лицо, ее выдал голос – слишком слабый, чтобы звучать безмятежно и весело.

Марья закинула ногу на ногу и облокотилась на подлокотник диванчика. Терпеливой улыбкой поощрила Финиста, демонстрируя всей своей позой и дальше задавать вопросы – дурацкие, несомненно. Финист резко подался вперед, каблуки сапог со стуком ударили по темному паркету.

– Надо же, – теперь в его голосе не осталось и эха участия или заботы, только клокотала едва сдерживаемая злость, – а мне казалось, ты этого и добивалась, нарушая все правила. Видимо, тебе нравятся клетки, раз ты так в нее рвалась. Может, тебе понравился бы и ошейник? Сказала бы сразу, и я с превеликим удовольствием посадил бы тебя на цепь!

– Я не рвалась!

Марья прикусила язык, но гневное восклицание уже вылетело. Недовольно скривившись, она пояснила:

– Я торговалась, как и ты. И не моя вина, что некоторая нечисть все-таки может нарушать обещания!

– Значит, это была не нечисть.

– Спасибо, что столь своевременно раскрыл мне глаза! И что бы я без тебя делала?

– Попала бы сюда гораздо, гораздо раньше, моя дорогая.

Марья опустила глаза, сделав вид, что поправляет кружева на манжетах. Наверное, их только для того и придумали, чтоб было чем заполнять неловкие паузы в диалоге.

– Раз уж об этом зашла речь… где мы?

Финист откинулся на спинку диванчика и взлохматил волосы; одно из перьев вырвалось из-под пальцев и медленно опустилось на пол. Он и внимания не обратил.

– Я думал, это ты мне пояснить сможешь. В конце концов, это твоя сестра заперла нас здесь!

– Заперла? – Марья оглянулась на распахнутое окно.

Ухмыльнувшись, Финист подошел к нему, несколько раз махнул рукой, и каждый раз она упиралась во что-то – словно проем затянуло стекло столь тонкое и прозрачное, что глаз не способен был его различить.