Вспять

Максим Владимирович Моторный Вспять

Золотоволосой из Александрии.

Nobody else but you,

Just no one like you.

Backstreet boys.

– 1 -

Анна сидела в кресле напротив меня – длинноногая, золотоволосая, изящная, чуточку дикая, но до боли желанная. Я сгорал в лучах её ясных голубых глаз дотла, до мельчайшего кусочка шелухи пепла. Я хотел броситься на колени перед ней, целовать её руки, её красивые белые пальцы с накрашенными ноготками. Мне внезапно захотелось очутиться с ней на Пике Эллады, когда бриз с моря несёт прохладу побережью, чтобы ветер щекотал меня шелковистыми прядями её ухоженных волос.

– Что у тебя было с Дмитрием? – спросил я.

Она молчала и улыбалась краешками чётко очерченных алых губ, той своей единственной в мире улыбкой, которая свела нас вместе. Я неожиданно вспомнил тот вечер, словно туман, на нём яркие красочные картинки: я вышел на сцену и взял микрофон в руки, и в трёхтысячной толпе, среди мельканья лиц, я увидел её улыбку. И исчез зал, пропали люди, растаяла сцена – был лишь один я и она, и для неё был тот вечер, лишь для неё одной.

– Почему ты позвала меня? – вновь спросил я.

Она нахмурилась, и её улыбка пропала. Часть моей души кричала: "Идиот, что же ты наделал?!", вторая философски стояла в позе, вопрошая: "Что же будет дальше?". Анна легко поднялась с кресла, подошла и села ко мне на колени, обняв правой рукой мою шею. Её тело обжигало, как кипящий металл. Кровь пунцовым жаром прилила к моему лицу. Пульс звонко стучал в висках. Я положил одну руку ей на талию, а мизинцем второй поправил локон на её лбу и провёл тыльной частью ладони по её щеке.

– Чего ты ждёшь? – спросила меня Анна.

Так вспыхивает бензин, в который кидают спичку. Страсть пожрала меня. Прижимаясь к Анне губами, я лихорадочно стягивал с неё одежду. В голове стоял сладкий щемящий звон.

– Я с ума от тебя схожу, – хрипло прошептал я и жадно охватил губами её губы, а затем бархатную кожу, тонко пахнущую какими-то дорогими духами кожу её шеи.

Её пальцы скользнули по моим плечам, кистям рук, мышцам живота и устремились ниже.

Багряные лучи солнца светили нам в окно, озаряя наши слившиеся в буйном экстазе тела. Из щели приоткрытой форточки сочился запах мокрого снега, и слышались крики дворовой ребятни.

– 2 -

Я влетел, как вихрь, домой и с треском захлопнул дверь. Взмахом я швырнул сумку об стену и смахнул книги со стола на пол. Затем я в ярости стал пинать их, пока, наконец, не уткнулся носом в сложенные руки, упав на колени перед диваном. На глаза наворачивались слёзы. Они текли тоненькими солёными холодными струйками по щекам и вдруг нахлынули водопадом. Затем они перестали, а в горле першило от горя, в голове стоял непрекращающийся высокий звон. Анна снова выплыла передо мной в объятьях Дмитрия, землетрясением зазвучал её беззаботный смех. Я взвыл от ужаса. Зачем была эта глупость в тот вечер… или жестокость?! Это так больно и обидно, что слова в растерянности разбегались, будучи не в силах описать это. Когда, казалось, столь близкий тебе человек так подло, так настырно, так хамски гадит тебе в душу. И где-то в горле встал тухлый пузырь обиды, до тошноты противный и какой-то как бы надуманный. Ведь не верилось, что девушка, ласкавшая тебя, припадавшая в порыве страсти к твоей груди, позволявшая целовать себя, может прыгать перед глазами другого, подстилаясь под него, буквально через неделю после того, как отдалась тебе. Она любила меня? Я возненавидел мир, когда потерял её, мне опротивело всё! Но я всего лишь лист в толстой стопке, один из тысячи, а она – сродни безалаберному художнику – сделав неудачный штрих, она комкает бумагу, бросает её в урну и берёт следующий. Шею сдавливала горечь утраты девушки, что я беззаветно любил. Меня пронзал экстаз от одной лишь мысли о ней, её прикосновения кидали меня в полыхающий огонь чувств, я не мог смотреть в бездну её глаз. Что я теперь буду делать без неё, что? Жизнь теряла смысл с каждой секундой. Однажды, это случилось ночью, когда в окно падал золотисто-молочный свет лунной дорожки, я в холодном поту вскочил с растрёпанной постели. Мне приснилась Анна. Но уже не моя, а оттого ещё более желанная.

Я возненавидел её.

– 3 -

Таня, захлебнувшись от избытка эмоций, на секунду замолчала. Затем, когда за эту невероятно длинную секунду молчание достигло апогея, она выговорила сухим шёпотом:

– Мне без тебя так трудно жить.

Я молчал, а чувствовал себя последней мразью, тварью, скотиной, позволяя себе истязать сердце этого невинного существа, стоявшего на расстоянии согнутой руки от меня и смотревшего тёплыми мокрыми изумрудами глаз прямо мне в душу. Но ответить я так и не смог.

– До встречи с тобой, – она расправила плечи, – я чувствовала к "сильной половине" человечества лишь презрение и брезгливость.