Вспять

Я схватил её как-то неловко на руки и, как мешок, вывалил за перила моста. Послышался треск материи, её дикий вопль, и на моей щеке и шее появилось два длинных кровоподтека. Таня вскрикнула и схватила меня за локоть. Я оттолкнул её и прыгнул вслед за Анной. Я вошёл в воду почти вертикально, в полуметре рядом с ней. Над нашими головами медленно проплывал мост. Анна колотила локтями по воде, словно пытаясь на неё опереться. Она тонула, а я плыл рядом и ждал, пока она захлебнётся. Там, вверху, стояла Таня и расширенными от ужаса глазами следила за нашими барахтающимися в холодной апрельской воде телами. Анна протянула ко мне руку, но я увернулся, и она поймала лишь дряблые волны. С животной страстью, такой же, что завладела мною в тот вечер, я ждал её смерти и осыпал её проклятьями за ту боль, что принесла она мне. Силы Анны были уже на исходе, когда я повернулся и поплыл к берегу. В той тишине, что царила внизу, я услышал звук рвущихся на поверхности пузырей воздуха, которые увлекла за собой Анна на дно. Я выбрался на прибрежную косу и, чавкая водой в набухшей обуви, помчался в город, чтобы окунуться в суету, и смещаться с толпой.

– 7-

Фонарный столб у остановки давал немного света. Мимо, громыхая и позвякивая, пронёсся одинокий трамвай. Я допил остатки прозрачной жидкости на дне бутылки и кинул её в урну. Бутылка треснула по надписи "Водка". Апрельская ночь была холодна и ясна. Маслянисто-желтый рожок месяца прятался за паутиной ветвей. Я услышал за спиной звук шагов и обернулся. И столкнулся лицом к лицу с Таней. Её взгляд был жестким, а голос – сухим.

– Что ты сделал? – спросила она меня и влепила мне пощёчину. – Зачем ты поцеловал её? – и она ударила меня снова. – Это правда, что у неё должен был быть от тебя ребёнок? Не молчи, сволочь, отвечай!

Я вспомнил те несколько мгновений, когда наши с Анной губы вновь сомкнулись в поцелуе. Я вспомнил тот взмах её руки, когда она попыталась схватиться за меня. А как умоляли её глаза! О, Боже, я не вынесу. Зачем мне теперь жить? Я повалился на колени перед Таней.

– Прости меня милая,- я обнял ее ноги руками.

– Встань, ужаснулась она и потащила меня наверх за плечи,- ты пьян!-она брезгливо оттолкнула меня и пошла вверх по улице. Я некоторое время стоял на месте, а затем кинулся за ней вдогонку.

– Я все объясню, – закричал я.

– Уйди, – ответила она, – я не желаю тебя слушать.

– Прости, прости меня и выслушай,- взмолился я.

– Уйди от меня, – закричала она в ответ. Из её глаз потекли слезы. – Ты подонок, мразь я ненавижу тебя.

– Стой, наконец! – заорал я, уже разозлившись.

Она утёрла слезы кулаком, закрыла уши руками и отвернулась от меня. Я подлетел к ней, грубо схватил ее за запястья и стал выплёвывать слова ей прямо в лицо.

– Я не виноват. Это всё она,- со злостью заговорил я, чеканя каждое слово.

– А-а-тпусти меня,- сорвалась она на крик и вытолкнула меня прямо на дорогу…

…Под колёса огромного "КамАЗа". Я оступился, сел на пыльный асфальт, больно ударившись копчиком, и в этот же момент шеститонная машина разметала ошмётки моего черепа по дороге. Фонтаном брызжущая кровь залила мостовую.

– 8-

Воздух тонко свистел в ушах. Я моргнул прежде, чем сообразил, что очень быстро куда-то падаю. В волны… в полуметре от Анны…

Я ушел на три-четыре фуга под воду с головой и быстро всплыл на поверхность. Анна колотила по воде руками, словно пытаясь на неё опереться.

– Хватай меня, быстро, – закричал я ей.

– Что? – ответила она и вновь скрылась под водой.

– Немедленно хватай меня, – закричал я опять. Она схватила меня обеими руками за пояс и чуть не потопила нас обоих. Совладав с течением, я погрёб к берегу. Плыть было тяжело, холодная вода казалась густой, как воск. Я почти не мог шевелить ногами, так как мне мешала Анна. Я с трудом поднимал руки из-под воды, бицепсы рвущей усталой болью тянули меня на дно. До берега оставалось около полусотни метров.

– Я-ха-я не могу, – задыхаясь, закричал я Анне через плечо.

– Не бросай меня, – с ужасом в голосе прокричала Анна, отплёвывая воду и собственные волосы, попавшие ей в рот.

– Ни за что, -ответил я,- я люблю тебя больше жизни.

Внезапно сквозь весь абсурд происходящего из глубин здравого смысла пробился смех. Я не нашёл больше места, чтобы признаться ей в любви, как лишь на шаткой границе жизни и смерти, под мостом, в холодной грязной воде, в этом проклятом месяце апреле.

Плоскость реки плясала передо мной уже почти на уровне глаз. С каждым так тяжело пройденным метром, что мы приближались к берегу, моё тело погружалось всё больше и больше. Я знал, что могу сейчас резко ударить её ногами, вырваться из её объятий и устремиться к берегу – на это мне ещё хватит сил. Но мне хватало уже её двух смертей, и я не хотел третьей.

– Алекс,- крикнула мне она, чувствуя, что я теряю силы, – я… я люблю тебя.

Я встрепенулся и со злостью и удвоенной силой заколотил руками. Я хотел, чтобы она повторила это на берегу… или извинилась и ответила за свои слова.