Вспоминай меня ночью

А я… А меня нет больше… Мне нужно только нанести еще пару штрихов на ту картину, которую нарисовал тебе твой друг, чтобы дать тебе силы выкинуть меня из себя окончательно. Это – невыносимо больно будет для нас, маленькая… Но я должен это сделать ради тебя. Чтобы у тебя и мысли не мелькнуло о том, чтобы простить меня или... И я сделаю это. Но только завтра. Мне нужно где-то взять сил, чтобы нанести контрольные удары по твоей чистой и верившей в меня душе.

Я даже уже знаю - как.

И, чтобы не отступиться от задуманного в момент слабости, хватаю телефон и жму на быстрый вызов. Валери.

– Лекс?

– Мхм… Валери, я недельку повременю еще с уходом. Только сам выберу когда, где и с кем. Не возражаешь?

– Да, не вопрос… Только… Лекс, а можно личный вопрос?

– Нет.

Телефон - в сторону, и падаю на кровать. Меня накрывает… Уплываю куда-то, в знакомые до боли ощущения. А мне туда не надо!!! Там - ОНА… Она, и моя больная любовь. Даже дурь издевается надо мной.

Она руками своими нежными

Петлю на шею тебе набросит,

Не оставляя ничего от тебя прежнего,

Сама на цыпочки встать попросит.

Ты даже не сможешь ее увидеть,

Ты никогда не заглянешь в ее глаза,

А думаешь о том, как бы ее не обидеть,

Не веря в то, что она действительно зла.

Ты можешь с ней расцвести и засохнуть.

Она сожрет тебя, как цветок - тля,

Но все равно лучше уж так сдохнуть,

Чем никого никогда не любя

(Дельфин – Любовь)

***

Отпускает…

Я точно это знаю, потому, что опять начинает загибать от боли, и хочется выть и кричать. А еще хочется найти ее, схватить в охапку и унести далеко-далеко от всех и кричать о том, что ничего не было, что я принадлежу ей и люблю ее безумно! Умолять простить и вернуться!

И эта потребность настолько раздирает душу, что я почти срываюсь… Но, торможу себя. Нельзя. Она, должно быть, почти переболела уже. Если я сейчас… Тогда ради чего была вся эта ее боль?! Получается, я - просто так мучил ее? А я не просто так… А потому, что… Почему?!

Я точно помню, что где-то в моей голове был ответ. Но сейчас его там нет, и моя потребность лететь к ней опять накатывается на меня эмоциональным цунами… Ради чего мы это все делаем?! Был же… Был же какой-то смысл в этом безумии…

Мне нужно что-то посильнее, чтобы не думать об этом.

Метам… Должен быть.

Высыпаю разноцветное конфетти таблеток на кровать и быстро нахожу пакет метамфетамина. Мне будет хорошо. Я все забуду. И ее забуду… И, может быть, даже то, что ей больно.

Меня покачивает, но мне, почему-то, кажется важным и символичным сделать белые мета-рельсы именно на том куске зеркала, в котором я видел обломок себя, и который пометил своей кровью. Отыскав его на полу, и прихватив еще осколок для выравнивания дорожек, я возвращаюсь обратно. Пара минут - и рельсы в рай готовы… Цена – сотня баксов, и изрезанные пальцы – почти бесплатно. Это, конечно, не мой рай. Но моего больше не существует…

Моя жизнь – суррогат… Как, собственно, и я сам.

А как я хотел?..

Дорожки длиннее, чем надо… И я нихрена не уверен в качестве этого порошка. Но разве это может остановить меня сейчас?

Мои пальцы давно уже скрутили купюру, чтобы осуществить задуманное. Я приостанавливаюсь, снимая осколок с коленей. Я помню эффект. Слишком ясный ум, но зато ощущение счастья… Мне очень нужно сейчас это химическое счастье, которое е*анет по печени и мозгам, но обезболит сердце. Но мне не нужен ясный ум. Он, бл*ть, только об одном может думать сейчас.

Ну, ничего, я знаю, как это поправить…

Кодеин…

И я закидываю три белых колеса, размалывая их зубами. Заодно снимет и эту невозможную пульсирующую боль в груди.

Когда-то же она утихнет?

Телефон настойчиво ползет по простыне, и я с полным ртом горечи отвечаю на звонок:

– Да!

– Алекс, твою мать! Я урою тебя, скотина такая…

Это Алиса.

– … ты, бл*ть, где? Я сегодня почти сломала твою дверь!!

– Привет, Кроха, – рот немеет, но я, почему то, не глотаю, продолжая жевать горькую кашу.

– Лекс, Хлоя здесь… – начинает она, и тут же срывается на раздраженный окрик: – Да, бл8ть, Марк! Отвали!

И я замираю. Что-то не так… Но, что именно? Ничего не понимаю… Но, почему-то, сплевываю на пол свое обезболивающее.

– Вы поговорили? – продолжает она.

– Мы расстались.

– Как…?

– Так.

– Я плачу… – вздыхает Кроха. И я плачу, милая… – Отвали, Марк!

Еб*ть! Включается мой мозг. Марк-Хлоя, Хлоя-Марк… Это плохо.

– Хлоя там?

– Танцует.

– И Марк, да? Я приеду сейчас…

Массирую лоб в попытке привести мозги в порядок. Мне нужно за руль и - быстро. Но мозги все равно в кумаре. И я запрыгиваю в душ. Холодная-горячая-холодная-горячая… Пробегаюсь по лицу бритвой, горсть зерен кофе в рот и еще одну в карман, как антидот к моему раскумаренному сознанию.

Брелок от тачки, телефон, ключ, хлопок дверью, лифт…

Все мелькает. А значит, я еще не в себе.

А мне НУЖНО доехать. Быстро.

Еще раз встряхнувшись, давлю на газ, пальцы сжимающие руль, немеют. Но мое сердце почти отпускает. Я еду к ней. Она, конечно, не узнает этого, но, возможно, у меня будет шанс сделать что-то важное для нее. Необходимое.