Вспоминай меня с нежностью

На кухне он налил в чайник воды, включил и стал ждать пока закипит. Кухня была большая. Две плиты, мойка, шкафчики и тумбы с посудой. Стол и две скамьи. У стены большой, на всю эту стену аквариум и телевизор под потолком. Он нажал кнопку на пульте и экран засветился мягким светом. Шёл какой-то сериал. Мысли его были далеко от действий фильма, он думал о Вере. Сейчас увидел и ощутил её тело, запах, она его не взволновала. Хотя шевельнулось что-то внизу живота, тепло появилось, а сердце не забилось быстрее. Зашла какая-то женщина, поставила кастрюлю на плиту и вышла. Он не смотрел на неё, не принято тут рассматривать чужих женщин. Такой негласный закон. Чайник закипел и прошипев резко выключился. Крол поднялся, наполнил графин кипятком и пошёл в комнату. «Надо похавать, а потом думать, что делать,» настроение немного поднялось при мысли о еде, он вспомнил, на столе лежали сыр, колбаса и ещё много чего вкусного.

Полумрак комнаты после яркой, залитой солнцем кухни был приятен для глаз. Он поставил графин на уже прибранный стол. Всё было разложено, нарезано, стояли две пустые кружки. Повернулся к Вере и замер. Она стояла к нему спиной, в расстёгнутом в ярко-жёлтом халате, и наклонившись стаскивала с себя тесные джинсы. Её поза всколыхнула в нём желание, горячая волна прошла по телу. Он подошёл к ней сзади и положил руку на её плечо, твёрдо и сильно надавил, наклоняя её ниже. Она вздрогнула, но осталась в таком положении. Резким движением он закинул халат ей на голову. Неприятно бросились в глаза толстые бледно-розовые обвисшие ягодицы, но желание было сильнее. Сдёрнув вниз с неё плавки, он так же резко сдёрнул с себя брюки вместе с трусами. Ему удалось войти сразу и глубоко. Прижал её к себе и остановился. Пульсирующее движение крови по телу заменяло движение. Где-то в затылке заныло и запульсировало ударами молотка. Вера ойкнула, неловко стиснула колени, прогнулась и этого хватило чтобы он зарычал как раненный зверь. Он почувствовал, как густая, застоявшаяся кровь разжижается, боль в затылке медленно исчезает, принося облегчение. Он резко приподнял её зад и задвигался быстрее выплёскивая в неё горячее семя. Мысли запутались, в глазах потемнело. Он отпустил её, сел на кровать тяжело дыша и в то же время облегчённо. Вера неестественно подогнула ноги и чуть не упала на пол, но успела схватиться за край стола и повернувшись села рядом с ним. Она весело и громко рассмеялась:

– Джинсы то я не сняла, ноги как связанные. Ну ты даёшь, Пашенька, прям как зверь какой, – она потянулась красным ртом его поцеловать, но он всё ещё прерывисто дыша поднялся и стал застёгивать брюки.

Потом они пили кофе, ели бутерброды с колбасой и сыром. Крол жевал медленно, наслаждаясь едой, а Вера ела быстро. Откусывала большие куски и при этом не переставая болтала. Рассказывала о рынке, где она торгует фруктами. Наливая третью чашку кофе, она наклонилась вперёд. Тесный халат сдавил её большие выпирающие груди. Снова на него пахнуло женским телом, и неприязненное чувство от этого запаха вытеснило возникшие было желание. Вера не замечала его мрачного вида, она старалась сесть как ей казалось поэротичнее, выставляя напоказ белые в синих прожилках, немного худые для её пышного тела ноги, закидывала их друг на друга. Ногти на ногах были красно-ядовитого цвета и казались выдавленными из пальцев каплями крови. Крол взял пульт и прибавил звук на телевизоре, только тогда Вера замолчала.

– Почему ты так мало ешь? – не выдержав спросила она.

Крол ухмыльнулся:

– На баланде не разъешься, от неё желудок сам уменьшается.

Она только открыла рот, чтобы опять что-то сказать или спросить, но он её перебил:

– Ты ложись, отдыхай, а я помою посуду, – он стал собирать грязные чашки и не обращая внимание на протест Веры вышел из комнаты.