Вспоминай меня с нежностью

Ополоснул посуду, поставил на край мойки и сел за стол. Чья-то кастрюля тихо булькала на плите и играла музыка из телевизора. «Надо до вечера дотерпеть, потом сказать ей что завтра с утра будем выходить. Ничего объяснять не буду, баба умная сама поймёт, не по душе она мне пришлась. Пакет хренов. Бабой подышишь, наешься от пузо. Всё бы ему жрать да баб трахать. А вот не лежит и не стоит на эту бабу и на её еду, что тогда. Приду в барак морду ему разворочу, сводник хренов.» Но большой злости на дружбана не было, он этим настраивал себя на разговор с Верой и пытался подобрать слова, которые скажет ей вечером. Так ничего толком и не придумав, он собрал чистую посуду и вышел из кухни. Пропуская девушку, он посторонился, она шла из душа с полотенцем накрученным тюрбаном на голове. Тонкий аромат фиалки и мяты коснулся и окутал его, он вдохнул полной грудью, заполнил им лёгкие, у него закружилась голова и онемели ноги. Высокая, тонкая фигурка, одетая в серый шёлковый струящийся халат. Она шла медленно, покачивая бёдрами. Она почувствовала его горячий взгляд и резко обернулась, полотенце от движения головы размоталось и упало на плечи, волосы каскадом разлетелись и заструились мокрыми змейками по груди и спине. Она смотрела на него из-под густых, длинных ресниц серо-зелёными глазами. Смотрела с удивлением. Губы чуть приоткрылись, как будто она хотела его о чём-то спросить. А у него в горле застрял комок, он пытался проглотить его. Выпирающий кадык на худой шее задвигался вниз-вверх, казалось он сейчас задохнётся от сладкой боли разлившейся по его телу. Девушка вскинула руки каким-то лебединым движением, собрала волосы, попыталась снова закрутить полотенце, но оно не хотело держаться на волосах. Она улыбнулась, сделала шаг к двери и зашла в комнату. Он кинулся по коридору, чашки в руках тонко звякнули друг о друга. Комната куда она вошла была соседняя с его комнатой. Он попытался вспомнить, кто туда зашёл, молодой или старый, но не вспомнил. Он вернулся к себе. Вера, повернувшись на бок, лицом к стене, спала. Крол поставил чашки на стол и лёг на кровать. Он прислушивался к звукам из соседней комнаты. Ждал того, что не хотел бы услышать, мерного стука кровати, стонов, но там только бормотал телевизор и временами звенели посудой и ходили. Беспокойство овладело им, он больше не мог лежать. Он вернулся на кухню. Делая вид что смотрит телевизор, ждал, но приходили другие готовить еду и мыть посуду. Прошло с полчаса, на кухню зашёл уборщик, «петушара,» он сжавшись прошёл в угол и стал доставать из бака мешки с мусором.

– Кто в пятую заехал? – спросил Крол не глядя на него.

«Обиженный» вздрогнул, поднял и опустил взгляд:

– Михей старый из третьего отряда, – тихо ответил.

Крол бросил сигарету на стол, «обиженный» с опаской её взял и шелестя пакетами вышел из кухни.

«Значит она его дочь, – с радостью и облегчением, подумал Крол, – дочь.» Шаги по коридору и женские голоса, он весь превратился в слух. Первой вошла она. В руках была большая миска с грязной посудой. Она посмотрела ему прямо в глаза и отвела взгляд. За ней шла женщина, полноватая, грузная.

– Доча, я сама помою, а ты иди волосы свои суши, – и подала ей фен и расчёску, а сама сложила в мойку посуду и пустила горячую воду.