Вспоминая Эверли

— Это изумруды, — поясняю я, когда девушка обводит пальцами гладкие округлые камни. — Я увидел его и понял, что оно будет потрясающе на тебе смотреться.

Она поднимает на меня блестящие глаза.

— Не знаю, что сказать.

— Скажи, что тебе нравится, — улыбаюсь я, достаю ожерелье из футляра и медленно расправляю его на ее гладкой фарфоровой коже.

— Я его обожаю, — отвечает Эверли, потянувшись ко мне за поцелуем.

Когда она отстраняется, крошечные камни ее ожерелья переливаются на свету, словно подмигивая мне.

Трент, молча наблюдая за нами, лишь улыбается и смотрит на меня голодным взглядом.

— Готов к большему? — спрашивает он.

— Да, — отвечаю я, снова поймав счастливую улыбку Эверли.

Ту, которую вызвал я сам. Теперь я на крючке.

— Давай заработаем еще больше».

Он становился ровно тем, кем нужно, когда этого требовал момент — абсолютная пластичность в любой ситуации. Он использовал меня, когда нужно было поднять цену, так же, как он использовал других. Сейчас, например, Трент был боссом-очаровашкой, рядом с которым его секретарша чувствовала себя уверенно и легко. Когда придет время, и ему потребуется, чтобы она сделала что-то сомнительное, она это сделает. Без вопросов. Почему? Потому что она доверяет ему.

Хотя он, скорей всего, даже не помнит ее фамилию и вообще что-нибудь о ней. Элис Тауэрс работает на нас с момента открытия. Среднего возраста, двое сыновей-подростков, болеет за Джайантс⁴. И еще она была без ума от своего босса. Последнее было единственным, что интересовало Трента, и он использовал это, играясь с ее эмоциями, чтобы она делала для него все, даже не задумываясь, для чего это нужно.

Это то, чем занимался Трент. Он подчинял себе людей, они давали ему то, что он хочет, а потом исчезал. Но, как я и сказал, богатые люди понимали это, потому что они были умны и могли моментально раскусить Трента и его извилистые манипуляции.

Я и мое честное лицо работали на его репутацию. Мы были ее гарантией.

И я ненавидел эту очередную сраную ложь.

Все, чего касался Трент, становилось грязным. Он представлял собой прямой путь к катастрофе. Это был лишь вопрос времени, когда каждый из нас окажется за решеткой за совершенные из-за этого человека преступления.

Сколько еще человек постигнет эта судьба? Или даже хуже.

***

Когда тем вечером я спешу домой, то чувствую, что вот-вот взорвусь.

Загоняя машину в гараж и выпрыгивая из нее, я весь бурлю от кофеина и тревоги, зная, что опаздываю на свидание с Магнолией.

Я не мог облажаться.

Особенно сейчас, когда Трент в курсе.

Элис смеется над его шутками, пока Шерил показывает фотографии своих внуков. Брик сказал мне, что мне нужно было рассказать Эверли о том, что произошло между мной и Трентом. Он думал, что я поддаюсь паранойе.

Никто этого не замечает, кроме меня.

Трент был опасен. Я видел это в его глазах, чувствовал это костями, и будь я проклят, если позволю ему разрушить еще чью-то жизнь за мой счет.

Оказавшись в гараже и отперев дверь, я вбегаю внутрь и стягиваю с себя галстук. Перепрыгивая через две ступеньки, я собираюсь направиться в ванную и быстро принять душ. Но у моих ног были другие планы. Пальцем ноги я запинаюсь о последнюю ступеньку и с изяществом шестифутового мужчины сваливаюсь с лестницы, приземлившись с громким стуком.

Когда я бежал, перед глазами помутилось, а ударяясь, знал, что не просто падаю на пол — проваливаюсь в другое время.

В воспоминание.

— Твою мать… — бормочу я, отключаясь.

***

«Я должен попасть домой».

Унося ноги, я снова и снова повторяю эти слова, петляя сквозь уличное движение и пытаясь не терять набранную на автостраде скорость.

«Я должен попасть домой».

Глубокий первобытный страх бушует в моих венах, пока я несусь по улицам, стремясь попасть к ней.

«Боже, что же я наделал?»

Нужно, чтобы она была готова уехать.