Вспоминая Эверли

Глубоко вздохнув, я пытаюсь успокоить расшатанные нервы и нажимаю на кнопку быстрого набора на телефоне. Она отвечает почти сразу. В голосе звучит грусть. Как давно она появилась?

Это не имеет значения.

Ничто из этого не имеет значения после сегодняшнего вечера.

— Эй, красавица, — ласково приветствую я.

Ее это заинтересовало.

— Привет, — отвечает она, слегка воодушевившись.

— Я подумал, что сегодня отличный вечер, чтобы куда-нибудь выбраться. Только мы вдвоем.

Тишина. Я жду. Сердце вырывается из груди от страха, что она разгадала мою ложь.

— Правда? — отвечает Эверли, и в ее голосе слышится радость.

— Правда. Ты сможешь собраться за полчаса?

— Конечно! — выкрикивает она, и ее воодушевление становится почти осязаемым.

— Прекрасно. Скоро увидимся.

— Звучит здорово!

— Да, Эверли, — быстро говорю я, прежде чем она повесит трубку, — я люблю тебя.

Я даже здесь чувствую ее улыбку.

— Я тоже люблю тебя.

На линии виснет тишина, и я снова один. Страх и сожаления потоком хлынут обратно. Съехав с автострады, я проезжаю ряд простеньких и хорошо ухоженных домиков. На одном из подоконников красуется ящик с цветами, напомнивший мне о тех временах, когда что-то столь незамысловатое делало нас такими счастливыми.

В какой момент все так изменилось?

Я замечаю, что чем дальше, тем крупнее становятся дома. Все вокруг приобретает величие и претенциозность, до тех пор, пока я не оказываюсь рядом с нашим домом.

Который я подарил ей с гигантским красным бантом на фасаде.

Она никогда не просила о таком подарке, но я все равно это сделал.

Если бы мог, я достал бы ей и луну с неба. Но потом сбился с пути, и вместо того, чтобы подарить ей мир, я лишился внимания единственного человека, который отдал мне всего себя.

Сегодня я сделаю все правильно.

Я расскажу ей все».

Возвращаясь в реальность, я растираю ноющие ноги и голову и поднимаюсь с пола. Единственное чувство, которое остается после проигрывания воспоминания в моей голове — бессилие.

О чем я собираюсь ей рассказать?

Я помню только сильное желание добраться скорей до дома и наконец-то выложить карты на стол. Но почему я не мог вспомнить, о чем шла речь?

Возможно, остались какие-то зацепки?

Внезапно я вспоминаю о стопках документов на столе, которые хотел рассортировать, и сбегаю по ступенькам, стараясь не грохнуться еще раз, и направляюсь в проявочную, которая когда-то была моим домашним офисом.

Когда я решил переделать ее в лабораторию, я не задумывался о деталях. Я просто распихал все, что было в комнате по углам, и установил стол в центр. Я планировал вернуться и сделать все, как следует, но жизнь решила по-своему и время, которое я проводил здесь, сошло на нет.

Я больше не хочу находиться здесь, не тогда, когда мне нечего фотографировать.

Я старался не смотреть на запыленное оборудование и напоминание о том, как Эверли ходила здесь, преследовало меня, стоило мне подойти к большому столу в углу. Я накрыл его белой простыней, чтобы защитить от химикатов, которые использовал для проявки.

Может, я и не собирался использовать его для офисной работы, но это не значило, что я относился к мебели небрежно.