Вспоминая Эверли

— Поскольку мы консультанты, иногда будем разговаривать друг с другом о конкретных клиентах — никаких имен, конечно, но иногда помогает дополнительный совет. Это ничем не отличается от любой другой линии работы. Нам просто нужно второе мнение.

— Я было подумала, что мой довольно необычный случай заставлял вас бежать домой, чтобы рассказать Брику обо мне, — говорю я, неловко рассмеявшись.

Она наклоняет голову в сторону и поддается вперед.

— О, дорогая, нет. Не думай об этом. Ты росла семимильными шагами в первые полтора года, что я тебя видела. Только, когда Август проснулся, я начала волноваться. Ты закрылась в себе, начала бегать от тех, кто заботился о тебе — вот, когда я поговорила с Бриком. Мне нужен был совет.

Я киваю, понимая все это сейчас.

— И тогда вы поняли, что ваши клиенты соединены.

— Да, — подтверждает Брик. — Это одна из причин, по которой я прекратил нападать на Августа, и он перестал быть моим официальным клиентом.

— Но ты никогда не переставал заботиться о нем, — я слегка улыбаюсь ему.

— Нет, — подтверждает он. — Кто-то должен заботиться о нем.

— Почему ты не сказал ему тогда? Он больше не был твоим клиентом.

— Нет, но ты была моим, — говорит Табита. — И честно, было так много моментов, которые я хотела тебе рассказать, но я просто не знала, как это сделать. На протяжении многих лет ты мне очень нравилась, Эверли.

— И тоже я чувствую к вам — обоим. Мне все еще неловко сидеть здесь, в твоем доме, но в то же время, ты понимаешь?

Они смеются.

— Да, мы знаем.

— Итак, как такой парень, как ты, заполучил себе девушку, такую, как Табита? — спрашиваю я, и беру себе одно печенье с тарелки на кофейном столике.

— Ну, это довольно просто, — отвечает он. — Она спасла мою жизнь.

Крошки печенья падают из моего рта, когда я пытаюсь собраться с мыслями, переводя взгляд от Табиты к Брику.

— Она спасла тебя? — спрашиваю я между оставшимися крошками печенья.

— У него такая манера разговора, — отвечает Табита.

— Она спасла меня, — наконец-то отвечает он окончательно. — Она спасла меня от себя, и это именно то, что тебе нужно сделать с Августом.

— Не понимаю.

— Тогда позволь мне объяснить, — отвечает Брик, протягивая руку, чтобы украсть последнее печенье вперед меня. — Может быть, Август сказал, что я был молодым мальчиком из Среднего Запада, когда переехал сюда, одержимый идеей серфинга и не намного больше. Я был наивным. Очень наивным, — говорит он, покачав головой. — Удивительно, как быстро молодой наивный мальчик с небольшим доходом может оказаться с неправильным типом людей. Я приехал сюда в школу, но через неделю бросил учебу. Менее чем через месяц я воровал машины, обыскивал карманы и делал все остальное, о чем вы могли подумать, для заработка денег, чтобы прокормить себя. Я приехал в Калифорнию, чтобы заниматься серфингом, а все остальное, что было в моей голове, было не более чем средством добраться сюда. У меня не было целей для работы, я не знал, где буду жить. Когда я пришел сюда, все было не так радужно и бодро, как в фильмах, которые я смотрел.

— Я могу понять этот менталитет, — отвечаю я.

Воспоминания о маленьком Сиротском образе жизни Энни, в котором я жила в детстве, бросились на передний план моего разума.

— Но дело в том, чтобы болтаться с неправильной толпой, всегда является худшим. И вскоре, я не просто воровал, чтобы прокормить себя, а забивал огромные суммы денег, чтобы накормить мою растущую зависимость.

— О, Брик, — шепчу я, и выражение моего лица становится осунувшимся.

— Я действительно сказал, что был наивным, — он пожимает плечами. — Тогда я жил над небольшим рестораном в Санта-Крусе с несколькими другими серферами, хотя большую часть времени мы проводили без серфинга. Я спускался вниз и покупал то же самое каждый день…

— Хот-дог и колу, — говорит Табита с далекой улыбкой. — Я всегда говорила тебе, что плохо, когда вы едите одно и то же каждый день.

— Я сказал, что это созданный образ, — отвечает Брик. — Каким-то чудом она увидела меня через плохие привычки и плохие решения. Каждый день, мало-помалу, Табита отрывалась от моей мрачной внешности и находила внутри меня того мальчика, которым я когда-то был. Не знаю как, но она спасла меня, показала мне жизнь с целью и значением. Я всем ей обязан.

— И ты сделал это взамен, — отвечает Табита, схватив его за подбородок.

Я наблюдаю, как между ними излучается заветная любовь.

— Насколько все плохо, Брик? Насколько он плох? — спрашиваю я, боясь услышать ответ, но знаю, что у меня нет выбора.

Теперь я знаю правду. Больше нет возможности бежать — это то, что сделала бы другая Эверли: убежала, когда все стало интенсивным, и воздух стал тяжелым. Но это была уже не я, или, по крайней мере, не та, кем я хотела быть.

— Я не собираюсь врать, Эверли, все плохо. Когда я нашел его несколько дней назад, он почти потерял всякую надежду. Он думал, что Трент все понял, но я думаю, он медленно понимает, что не знает и половины.

— Нет, он не понимает, — подтверждаю я, вспоминая, как этот подлец подмигнул мне, когда обернул руки вокруг моего лучшего друга.