Вспоминая о том, что сейчас в будущем

В карих глазах Дашки бликами отражается свет фонарей. Город медленно погружается в вечерние сумерки. Витрины начинают заманчиво светиться, деревья укрываются тенью заходящего солнца – наступает время неспешных прогулок после рабочего дня. Фрида свысока смотрит на прохожих, но она начинает проникаться снисходительной любовью к этому маленькому портовому городку. Приятное и пугающее чувство трепетной привязанности к наивному пегасу с детским, доверчивым взглядом пугает ее. От навалившихся комом мыслей хочется поскорее избавиться. Помогает в этом, зацепившая внимание афишка у входа в «Black cat», на которой довольный Доггер зазывает на свой концерт прохожих.

– А это что за чудик такой? – интересуется пони.

– Доггер, – отвечает Дашка. – Необычный персонаж. Я больше общаюсь с его прихвостнем, с Черничкой, Дог слишком… эксцентричен для меня.

– Дай мне досье на этого пса с гребнем на голове. Где живет, чем зарабатывает, каким воздухом дышит, какие у него братья, сестры – я хочу знать все!

– Давай так, во-первых, я не база данных… Насколько знаю, он живет на окраине, близко к твоему любимому лесу, на улице Зеленого чая. У него свой домик с зеленой крышей. Работает певцом вот в этом пабе, поет очень громко, небрежно, у него на концерте просто какой-то Содом, дым коромыслом. На сцене прыгает и гримасничает подобно шуту. Что еще? Есть брат, который учится не то на врача, не то на психолога, но как по мне, так просто бездельничает.

Одним коротким предложением Фрида все решает:

– Мы идем туда.

– Если честно, мне бы не хотелось… местечко не совсем для меня. И ты вряд ли оценишь. Лучше пройтись по парку, посмотреть фонтан… Ну, куда же ты? – уговаривает пегас, но огненно-рыжую уже не остановить.

Подруги спускаются в подвал, для того чтобы с головой нырнуть в недра и глубины рок-н-ролла.

Глава 10. В бреду Black cat»

Приглушенный желтый свет рассеивается дешевыми прожекторами. Голос певца тонет и растворяется в толпе, в которой каждый растаскивает песню себе в карман по звуку. Зрители неистовствуют, танцуют пого, яростно подскакивая вверх и тяжеловесно приземляясь. Как будто стремясь проломить пол, а за ним и почву, погрузившись под звуки рок-н-ролла во мрак подземелья. Кто-то выкрикивает лозунги, кто-то невпопад подпевает артисту, при этом, стараясь перекричать всех, в том числе, главного исполнителя. У спустившийся в паб Даши начинает болеть и кружиться голова, она чуть не поскользнулась от рассеянности на пустой жестяной банке выпитого пива. Запах деревянной сцены и стертых струн спорит с вонью табака и алкоголя. Удивительно для пегаса поведение Фриды, которая вдруг стала похожа на ледокол, что острым носом разрубает льдины. В данном случае зеленоглазая лошадка упорно пробиралась сквозь толпу, не толкая никого, но потеснив каждого. Джейн стоит на сцене с Доггером, облачившимся в темно-синий плащ с капюшоном, как у средневековых монахов. Хоть сам он отнюдь не свят. Черная кошка с яростью перебирает струны гитары и сжав зубы смотрит на пса с ирокезом. Она словно еле сдерживается, чтобы не дать тому гитарой по голове, наконец освободив сцену для себя. Но, возможно, гитаристка просто поймала нужный аккорд и ее захлестнула волна панк-рока, пробудившая в ней скрытую энергию и силу. На черную кошку пристально смотрит невозмутимо курящий пес, с золотой цепочкой из крупных звеньев на шее. Это полукровка, в чьих жилах смешана кровь дикого волка и породистой овчарки. Он, пожалуй, единственный, кто не поддается всеобщей волне безумного веселья, сохраняя спокойствие и непоколебимое чувство собственного достоинства.

Фрида достигает своей заветной цели и стоит к сцене так близко, что ее можно потрогать, но еще интереснее схватить за лапу Дога, сорвав концерт. Однако она этого не делает. Пытаясь подражать толпе, пони без азарта прыгает на месте, неотрывно смотрит на панка, пытаясь поймать его взгляд. Но красный пес с ирокезом не замечает ни ее, никого бы то ни было в толпе. Сейчас Доггер весь принадлежит образу исполняемой песни. Вот он поет о старинном доме и призраках в нем. Играет роль бесплотной заблудший души, обнажая клыки и жутко хрипя. Песня вместе с концертом подходят к концу. Осиплым от рычания голосом рокер пытается крикнуть:

–Всем хой! Панки грязи не боятся!

Голос срывается, артист не успевает окончить фразу. Зритель думает, что это тоже часть игры и восторженно аплодирует. Джейн облегченно садится на сцену, начиная настраивать гитару, мило беседуя с ней о сыгранном концерте. Толпа возвращается в разум, рассаживаясь за столы и на перебой выкрикивая заказы. Особо преданные фанаты прощаются с исполнителем фразами: «Мама-анархия», «Победа наша!». Но эти слова тонут, оседают с пылью на зеленое стекло бутылок у сцены. Крики смешиваются друг с другом, становясь общим гулом. Одна Фрида прелестно хлопает длинными ресницами и ждет, когда пес уйдет со сцены, подобно богу, спускающемуся с Олимпа.

– Привет! Меня зовут Фрида, – кокетливо начинает лошадка. – Отлично поешь, мне понравилось!