Вспоминая о том, что сейчас в будущем

–Ага… – небрежно бросает пес, пытаясь пройти мимо и скорее добраться до спасительного глотка воды или чего покрепче, чтобы наконец-то промочить горло.

– Может, выпьем что-нибудь? Хотелось обсудить твое творчество, – настаивает Фрида, игнорируя косые взгляды, идущей рядом Джейн. Кошка не любит настырных фанатов, явно незнающих о личном пространстве. И никогда не понимала благодушия Доггера к таким наглецам.

–Лады, – соглашается панк, услышав ключевое для себя слово «выпьем». Сейчас не важно с кем и как. Главное, скорее восстановить пересохшее горло.

Времена меняются, а за круглым столом по-прежнему собираются отчаянные рыцари в лице: Доггера, Фриды, скучающей Дашки, Джейн и Грея, того самого невозмутимого пса с сигаретой. Это еще один герой и явный рок-идол паба. Ему все досталось очень легко. Стоило только запеть, как зрители оценили силу голоса и талант. Тексты о свободе, черных шлемах, байках, призывы борьбы и жажда скорости – его козыри. Джейн уверена, что ошеломляющий успех Грея обязан ее музыке. Без таланта кошки высекать из струн не только мелодию, но и азарт, энергию, полукровка не носил бы свою цепь. Но кого это волнует, кроме нее? Зритель видит только того, кто стоит у микрофона. Говорят, что до этого у Грея была не самая легкая судьба и тернистый путь к славе. Кто-то даже говорит, что он беглый каторжник, от того и цепь на нем. Но все это лишь слухи, делающие ему большую честь. О себе пес говорит мало. Дашка с болезненным видом и мутным взором оглядывается вокруг себя, но не видит от бессилия ничего. Лица посетителей за соседними столами кажутся ей враждебными и злыми. «Скорее бы забыть этот ужас!» В ее глазах сцена, зеленое стекло бутылок и жестяные банки, окурки и гитары превращаются в муторное темно-зеленое пятно, от которого делается тошно. Она с тоской смотрит на темный дубовой стол, по которому проходит небольшая трещинка, в которую забился пепел сигареты. «Хоть бери тряпку и убирайся! Да, точно. Лучше убраться отсюда. Но как?» – думает пегас. К столу подходит рыжая официантка Жанна, хорошо обученная вежливо принимать пожелания клиентов. Вернее, она сама выработала в себе умение быть тактичной даже тогда, когда день не заладился. Ей повезло иметь от природы подвижный, живой ум и гибкий хребет, выдерживающий гнет обстоятельств. На кошке выглаженный и чистый фартучек с цветочным узором. Взгляд спокоен, глаза ярко подведены тушью и в приглушенном свете паба красиво переливаются тени на веках. Официантка должна выглядеть безукоризненно – такое правило Жанны. Пусть вокруг бардак и разруха, пыльная сцена и замусоренные полы, но ее столы никогда не будут засаленными жиром или липкими от пива, а рыжая шерсть не сваляется в колтуны. Вытянувшись по струнке, Жаннетт механически произносит шаблонную фразу, думая совсем о другом:

– Вы готовы сделать заказ?

– Рома бутылочку, – еще хрипловатым голосом отвечает Доггер.

Жанна удивленно приподнимает бровь. В ее голове есть своеобразная картотека из предпочтений и частых пожеланий клиентов. Любая система может давать сбой, но только не ее. Жанне выпала участь стать разносчицей подносов, так она будет лучшей в этом деле.

– Но как же кружка холодного пива после концерта? – подсказывает рыжая официантка.

– Да, неси и пиво заодно. Это был хороший концерт, Жанна… Очень хороший, – соглашает панк.

Фрида с неестественной улыбкой, слащаво растягивая слова, озвучивает свой выбор:

– Кровавую Мери, если можно.

Джейн заказывает что-то скромное, но со вкусом:

– Нам с Грэем по рюмке виски.

Дашка в попытке скрасить свой убитый вечер тоже присоединяется к пожеланиям сдавленным от удушливого воздуха голосом:

– Коктейль… молочный… детский.

– Благодарю за заказ, ожидайте, – говорит заученную и надоевшую ей самой фразу Жаннетт.

Впервые за долгое время Доггер начинает осматривать Фриду, вспоминая о ее присутствии:

–Так о чем конкретно ты хотела поговорить? Очень оригинально с твоей стороны явиться под конец концерта, так потом еще и отвлекать актера. Э-э-э, то есть артиста.

Фрида чувствует себя комфортно и совершенно свободно. Эта стихия ей куда ближе тихой и спокойной пекарни, где все блестит от чистоты и порядка. Шум, гам, дым коромыслом, чьи-то жаркие споры об анархии, воодушевленные речи хиппи о рок-революции, рваные струны гитары под столом, грохот барабанов над ухом и рев моторов за битым в драке окном. Множество ярких пятен! Она дерзко отвечает:

– Ни о чем! Мне просто хотелось выпить! Хотя не стану скрывать, у Вас, маэстро, оригинальная манера исполнения. Выглядит эффектно даже для нашего искушенного зрителя.

Фрида льстит. По большому счету она даже не слушала песен. Она вообще не заядлый любитель музыки, предпочитает звуки тлеющего угля, уханье сов, шорох листьев, ночное хлюпанье болот и порывистый вой ветров. На худой конец, можно послушать бубны.

–Так для этого я там и нахожусь – производить эффект. Знаешь, как у Маяковского: «Я сразу смазал карту будней…».

– Для эффекта? Только лишь? А что насчет того, чтобы уйти в песенных образах от самого себя? – допытывается зеленоглазая пони.