Вспомни меня

Я с интересом просматриваю распечатки. Судя по ним, я создала страничку два года назад, а писать что-то начала только последние пару месяцев, оставив несколько непристойных комментариев о том садомазо фильме, по которому все мамашки сходили с ума. И еще лайкнула совершенно отвратительный праворадикальный пост…

Вспыхнув, я поднимаю голову.

– Честное слово, я здесь ни при чем! Я не стала бы такое писать. И я не расистка! Первый раз все это вижу, клянусь вам!

Нур протягивает мне еще один лист. Десятого декабря я поставила статус «расстроена» с соответствующим эмодзи и написала: «Когда тебя пытаются контролировать, зная, что тебе это не нравится… Кто не был на моем месте – не судите».

Обновление от 29 декабря. Статус: «злюсь». «Родных не выбирают. Кровь не водица – чушь какая!»

Я пожимаю плечами. Ничего не понимаю.

– Я не писала этого. Меня вообще никогда не было на «Фейсбуке».

Нур с непроницаемым видом передает мне еще листок. Статус: «злюсь», рядом картинка мультяшного персонажа с паром, идущим из ушей, и ниже: «Сестры – кто их только придумал?! Сил моих больше нет! Гр-р-р!»

Под записью стоит один лайк. Какая-то женщина с ярко-розовыми волосами, о которой я первый раз слышу, но мы с ней «друзья». Мойра Браун. На ее вопрос «Что случилось солнц?» я отвечаю: «Джоанна меня бесит! Не дает денег и только выносит мне мозг чтобы я искала работу. Ноет и ноет. Понятно почему она не замужем. Убить ее готова хоть она мне и сестра!!!» Мойра откликается: «Узбагойся солнышко!», добавив россыпь сердечек.

У меня буквально челюсть отвисает.

– Я никогда раньше этого не видела! Вы должны мне поверить! Я не писала такого!

– Вы говорили, что у вас бывают перемены настроения и вспышки гнева. В прошлом вы страдали от провалов в памяти. Вы употребляете алкоголь, несмотря на прием сильнодействующих препаратов. Ранее сюда уже вызывали полицию в связи со случаем домашнего насилия. А эти сообщения ясно показывают неприязненные отношения с сестрой и месяцами растущее напряжение, что создало весьма взрывоопасную обстановку в доме.

Я сглатываю.

– Понимаю, как все выглядит, но, честное слово, я не регистрировалась на «Фейсбуке», у меня нет ни аккаунта, ни пароля! – кричу я в отчаянии.

– Но вообще в соцсетях вы есть, ведь так? – негромко спрашивает Нур.

Я понимаю, что притворяться нет смысла. Она знает ответ.

– Да, я общаюсь на форуме для перенесших травмы мозга.

По спине пробегает холодок. У них старый компьютер Джеймса, значит, они могут увидеть мои посты. Этот форум – моя единственная связь с внешним миром. Там я могу быть сама собой и не всегда выгляжу белой и пушистой. Иногда я ною, жалуясь на Джоанну; впрочем, и другим опекуны порой встают поперек горла. Мы так сильно зависим от них, настолько находимся под их контролем, что время от времени ощущаем унижение и обиду. Можно же анонимно излить душу в Сети, спустить пар, чтобы в реальной жизни оставаться милыми и благодарными за все, что они для нас делают?

Я вдруг краснею, вспомнив, что на форуме есть еще и разделы «легкого содержания», где моя интернет-личность тоже оставила кое-какой след, коротая длинные пустые дни, в полной уверенности, что никто никогда не свяжет ее со мной настоящей. Просто немного онлайн-флирта и ролевых игр, ничего такого, особенно между взрослыми людьми, которые никогда не встретятся в реальности – ведь даже я, со своим довольно легким по сравнению с другими расстройством, практически не выхожу из дома. И все же сейчас меня охватывает стыд при мысли, что Нур и Роулинсон прочтут те сообщения.

– Вы, наверное, думаете, что все про меня поняли, – говорю я, защищаясь. – Но этот форум – моя группа поддержки. Мы помогаем друг другу морально. И все мы порой жалуемся на тех, кто о нас заботится. На самом деле, не только мы – супружеская жизнь тоже не поцелуйчики-обнимашки круглые сутки, семь дней в неделю. У вас нет права осуждать меня – вы не были в моей шкуре.

Нур кивает:

– Вы ведь понимаете, что мы не могли обойти это своим вниманием, Сара. Мы должны исследовать все обстоятельства.

– Пока вы, похоже, занимаетесь только мной, а я никогда бы не причинила вреда Джоанне. Тем временем маньяк рыщет на свободе. Вы уже говорили с этим Алексом с ее работы? Сестра всегда его недолюбливала. И она рассказывала, как что-то узнала о ком-то.

Нур терпеливо улыбается.

– Мы исследуем все обстоятельства, – успокаивающе повторяет она.

Роулинсон, в отличие от нее, словно на иголках.

– Давайте к делу, нам нужно провести следственный эксперимент, – напоминает он.