Вспомни меня, любовь

— Господь с вами, милорд, уж не собираетесь ли вы испортить репутацию этой девушки? Она приехала ко двору, чтобы сделать хорошую партию. Если вы пойдете на такую подлость, ее доброе имя будет уничтожено и ни один порядочный мужчина на ней не женится. Я отказываюсь принимать в этом участие!

— Успокойтесь, Стивен, — произнес герцог. — Я могу дискредитировать ее и одновременно выдать замуж так удачно, что даже ее семья придет в восторг, уверяю вас. Чтобы не тревожить вашу чувствительную совесть, я вам ничего больше не скажу, но клянусь, что никакого вреда этой девчонке не принесу. Просто я должен отвлечь от нее короля, а единственный способ достичь этого — скомпрометировать ее. Генрих Тюдор не любит подбирать остатки после других мужчин. Он сам отдаст распоряжение о свадьбе госпожи Уиндхем, вот увидите. Вы можете мне доверять.

Епископ не произнес ни слова в ответ, но про себя подумал, что доверять в таком деле Томасу Говарду — все равно что доверить лисе ключи от курятника. Но, решил епископ, помешать герцогу он не может, да и что значит судьба одной девушки по сравнению с тем, что лежит на другой чаше весов, — с их планами восстановления консервативной и ортодоксальной церкви во всем блеске вековых традиций.

Герцог Норфолк наблюдал за удалявшейся фигурой епископа. Экая у него болезненная совесть, размышлял герцог. На самом деле его совершенно не волнует, что там станется с этой девчонкой Уиндхем, лишь бы это не отразилось на его положении. О, конечно, ему не хочется участвовать в том, что он считает богопротивным и аморальным делом; но он совсем не прочь воспользоваться плодами этого греха, если его совершат другие. Придя к такому заключению, Томас Говард начал высматривать среди придворных нужного ему человека. Обнаружив наконец того, кого он искал, герцог велел своему пажу:

— Пойди скажи графу Марчу, что я хочу поговорить с ним. Пусть придет ко мне в комнату.

Говард медленно направился ко дворцу и прошел в свои личные апартаменты. Едва герцог появился, слуга протянул ему кубок с вином. Принимая его, Норфолк распорядился.

— Сейчас придет граф Марч. Проводи его ко мне в спальню и позаботься, чтобы нас не беспокоили.

Герцог пришел в уединенную комнату, предназначенную для приватных бесед, и устроился в кресле у очага. Огонь ярко горел — хоть и стоял апрель, но день выдался холодным. К тому же Томас Говард постоянно мерз и, невзирая на скупость, всегда приказывал поддерживать огонь в своих помещениях. Тяжело вздохнув, он отпил глоток вина. В этом году ему исполнялось шестьдесят семь лет, и он начал уставать от необходимости постоянно следить за благополучием огромной семьи. Но, увы, трудно ожидать, что его сын сумеет справиться с этим так же, как он. Генри — поэт, а не тактик, Ладно, по крайней мере ему есть кому передать имя Говардов.

« Я дал жизнь четверым, — думал герцог, — и двое уже мертвы. Какие-то стариковские мысли…»Он еще раз отпил из кубка. Когда он впервые стал отцом, ему исполнилось всего пятнадцать, и какую же шумиху вызвало появление на свет его внебрачной дочери Мэри-Элизабет! Ее мать Бесс, его дальняя родственница, сирота, умерла в родах. Бесс было всего только четырнадцать, но она успела стать одним из его самых близких друзей. Ее смерть заставила его измениться. Больше уже никому не отдавал и не раскрывал он своего сердца. Его дочь росла при нем, в семье, а со временем он нашел для нее хорошую партию. Она вышла замуж в двадцать лет, как раз в тот год, когда родился и умер его первый законный сын от Анны Йоркской.

А ведь как нелегко было найти мужа для Мэри-Элизабет Говард! Но поскольку род его был богат и могуществен, к тому же он официально признал девушку своей дочерью, жених все-таки нашелся. Генри де Винтер, граф Марч, был весьма честолюбив; женитьба на девушке из рода Говардов, пусть даже незаконнорожденной, открывала перед ним возможности, о которых до этого он не мог и мечтать.

Его семья никогда не принадлежала к высшей знати. Жили они в достатке, но богатыми их нельзя было назвать. Генри де Винтер, к собственному удивлению искренне полюбил свою жену. Тем глубже была его скорбь, когда два года спустя после свадьбы она умерла во время родов. Генри не стал жениться вторично и оказался в затруднительном положении, не зная, как воспитывать оставшегося после смерти жены сына. На его счастье, все заботы взял на себя его тесть.

Первая жена Томаса Говарда, Анна Йоркская, умерла в 1513 году. Спустя три года он женился на леди Элизабет Стаффорд, и на следующий год родился их сын Генри. В 1520 году родилась дочь. Его жена настаивала, чтобы ее тоже назвали Мэри, и герцог не стал спорить. Мэри-Элизабет уже почти десять лет не было на свете, да и какая в самом деле разница? Однако он так и не смог простить жене такой бесчувственности: ведь она знала о его старшей дочери, сын которой, его внук, рос у них в доме.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Вариан де Винтер, граф Марч.

— Добрый день, дедушка, — сказал он. — Какой новый заговор вы тут замышляете?