Вспомним мы пехоту...

Как и предупреждал генерал Коротеев, 17 августа командарма, командира корпуса Фоменко, командира 69-й гвардейской дивизии Джахуа и меня вызвал к себе на доклад командующий 2-м Украинским фронтом генерал армии Родион Яковлевич Малиновский. Принял он нас в штабе фронта, в своем просторном кабинете. Это был интересный мужчина с мягкими, приятными чертами лица.

В кабинете присутствовали член Военного совета генерал-лейтенант И. З. Сусайков, начальник штаба генерал-полковник М. В. Захаров и несколько работников штаба. Мы представились. Когда все сели, Малиновский обратился к Коротееву:

— Как полагаете, Константин Александрович, может, сразу выслушаем решения командиров дивизий? — Он улыбнулся и добавил: — Им прорывать вражескую оборону — им и первое слово.

— Согласен, Родион Яковлевич. — Коротеев повернулся ко мне: — Прошу вас, товарищ Мошляк.

Накануне с офицерами штаба и командирами полков я еще раз выезжал на участок предстоящего прорыва, уточнил задачи подразделений, затем несколько часов мы просидели над составлением плана наступления. Время, направление и порядок движения частей и подразделений, систему и график огня, названия высот, населенных пунктов, рубежей — все это я не только держал в памяти, но и представлял на местности и на карте. Доложил быстро, без запинки, не заглядывая в бумажки. У командующего фронтом перед наступлением дел куда больше, чем у командира дивизии, поэтому отнимать у него время было бы непростительно.

Когда я закончил доклад, один из генералов штаба спросил:

— Почему танки, приданные дивизии, вы используете на участке одного полка?

— При такой стремительности и глубине прорыва танки я должен использовать массированно. К тому же приданная дивизии бригада имеет боевых машин в три раза меньше, чем положено по штату. Рассредоточить их по другим полкам — значит ослабить направление главного удара…

— Все это крайне сомнительно, — заметил генерал. — Ведь наступаете вы не полком, а дивизией.

Но тут вмешался Малиновский:

— А ведь командир дивизии прав. В бригаде не шестьдесят пять танков, а двадцать. Чтобы в первые же часы наступления прошибить оборону, эшелонированную на восемь километров по всему фронту дивизии, такой поддержки явно недостаточно. Так уж лучше наверняка прорвать оборону врага на узком участке, выйти ему в тыл и тем самым дезорганизовать его. — Помолчав, командующий фронтом спросил: — Из каких соображений вы исходили, полковник, построив боевой порядок дивизии в два эшелона?

— Товарищ генерал армии, — отчеканил я, — оборона противника достаточно глубока, что требует при прорыве непрестанно наращивать силу удара. Полоса наступления дивизии — три километра, участок главного удара — два километра. В своем составе дивизия насчитывает девять тысяч человек, и еще шестьсот человек ей придано. Таким образом, при условии поражения артиллерией и авиацией всей тактической глубины обороны противника, мы сможем сразу занять ее целиком, и чем скорее, тем лучше.

— Что ж, резонно, — сказал Малиновский. — У меня вопросов больше нет. — Он взглянул на генералов штаба — у тех вопросов также не было.

Вслед за мною докладывали Джахуа и Фоменко. Выслушав всех, Малиновский задал еще несколько вопросов. Командующий фронтом производил впечатление скромного, обаятельного человека. Он не приказывал, а убеждал. Просто и логично доказывал ошибочность одних решений и правильность других. Как я заметил, Малиновский более всего опасался, что у собеседника останутся какие-либо сомнения, недоуменные вопросы, которые он постесняется высказать. Поэтому мягко, но настойчиво Родион Яковлевич просил нас высказываться до конца, чтобы никаких неясностей не оставалось.

В заключение Малиновский сообщил, что в предстоящей операции планируется применение большого числа танковых частей и соединений, в частности в полосе наступления 52-й армии в прорыв будет введена 6-я танковая армия генерал-лейтенанта танковых войск А. Г. Кравченко.

— Вы, Константин Александрович, — с улыбкой обращаясь к Коротееву, сказал Малиновский, — обеспечите генералу Кравченко ввод его армии в прорыв, он, выйдя на оперативный простор, обеспечит вам стремительные темпы наступления. Устраивает вас такое взаимодействие?

— Безусловно, Родион Яковлевич, — ответил Коротеев.

— У меня все. — Малиновский поднялся. — Желаю удачи, товарищи! В добрый час!

Когда я прибыл в дивизию, штаб уже свертывался. Нашу полосу обороны мы сдавали соседнему соединению. 62-я гвардейская перебрасывалась на девяносто километров западнее, где ей предстояло сосредоточиться на исходном рубеже наступления.

И сдачу своей полосы обороны, и переброску дивизии на участок прорыва требовалось совершить незаметно для противника.

Днем командиры частей передали офицерам из соседнего соединения схемы, планы и все сведения, относящиеся к обороне гитлеровцев на этом участке, а с наступлением темноты началась перегруппировка. Стараясь не производить шума, рота за ротой покидали обжитые траншеи, и сразу же их занимали подразделения соседа.