Вспомним мы пехоту...

В ночь на 9 мая 1944 года 1-я рота 182-го полка бесшумно подползла к первой траншее врага, стремительно атаковала противника и ворвалась в траншею. Гитлеровцы, опомнившись, бросились в контратаку, но были отбиты. До рассвета они несколько раз пытались вернуть утраченные позиции, однако все безуспешно. Очень мешал роте немецкий пулеметчик, засевший на ее фланге. Тут опять отличился сержант Александр Третьяков, которого я помнил по боям на южнобугском плацдарме. С гранатой в руке сержант ползком подобрался к пулемету и уничтожил его. Это позволило отделению Третьякова выдвинуться далеко вперед. На рассвете на десятерых смельчаков бросилось до взвода гитлеровцев. Началась рукопашная. Победили в ней бойцы Третьякова. Остатки немецкого взвода бежали.

За мужество и стойкость, проявленные в этом бою, сержант Третьяков был представлен к ордену Красного Знамени.

В один из последних дней мая состоялось вручение орденов и медалей бойцам, сержантам и офицерам, отличившимся в наступательных и оборонительных боях последних месяцев.

В списке награжденных я увидел знакомую фамилию — Воронец. Уж не тот ли это Костя Воронец, которого со своим оружием я сосватал Грозову под Буртами? Позвонил командиру 182-го полка, он подтвердил — тот самый. Ныне боец отделения сержанта Третьякова. Проявил отвагу в рукопашной схватке, уничтожил двух фашистов, сам был легко ранен, но остался в строю.

В полдень награжденные собрались около штаба дивизии. Из помещения штаба на улицу вынесли два стола, на которых по порядку списка были разложены коробочки с орденами и медалями. Начальник штаба дивизии Василий Зиновьевич Бисярин построил награжденных в одну шеренгу. После этого я и начальник политотдела дивизии подполковник Санин приняли рапорт, поздоровались с солдатами и офицерами.

Санин произнес короткую речь. Несколько слов сказал и я. Затем начальник штаба стал вызывать награжденных.

Подходили молодцеватые комбаты: Данько, Борисов, Асташин, Зубалов. Майор Сентюрин, представленный к ордену Отечественной войны I степени, незадолго перед тем был отозван на курсы при Военной академии имени М. В. Фрунзе. Подошел к столу сержант Третьяков. Широкоплечий, выправка отменная. На груди уже сверкают медали «За отвагу» и «За боевые заслуги».

Одним из последних был вызван рядовой Воронец. Я вручил ему медаль «За отвагу», поздравил, а затем попросту спросил:

— Ну, что, Костя, постиг солдатскую науку?

— Так точно, товарищ гвардии полковник!

— Теперь очередь за орденом. Хотел бы лично вручить.

— Спасибо, товарищ гвардии полковник!

— Матери пишешь?

— Так точно!..

— Ну, воюй, гвардеец!

Счастливо улыбающийся, красный от смущения, не умеющий сдержать обуревавших его чувств, Костя Воронец повернулся налево кругом, встал в строй.

Церемония награждения закончилась.

На исходе был июль. Завершил свою работу учебный батальон. Курсанты стали младшими сержантами, командирами вновь сформированных отделений. Дивизия была уже укомплектована в соответствии со штатным расписанием. Прибывали из госпиталей, куда я писал запросы, ветераны, в свое время получившие ранения на Днепре, под Корсунь-Шевченковским, на Горном Тикаче, на Южном Буге, на подступах к Днестру и здесь, в Молдавии. Но большую часть пополнения составляла молодежь.

Молодых солдат прежде всего знакомили с традициями и боевыми делами дивизии, с ними беседовали Герои Советского Союза. Затем новичков распределяли по ротам и батареям, где они проходили курс солдатской науки.

За те месяцы, что мы стояли в обороне, наши войска, наступавшие летом в Белоруссии, Прибалтике и в западных областях Украины, в августе вышли к границам Восточной Пруссии и на рубеж реки Висла.

Части правого крыла нашего 2-го Украинского фронта еще весною преодолели реку Прут и вступили на территорию Румынии. Теперь очередь была за нами.

12 августа 1944 года я узнал, что 62-я гвардейская стрелковая дивизия в составе 21-го стрелкового корпуса передается 52-й армии. Значит, наступление не за горами, и наш новый бросок вперед — дело ближайших дней.

ВОСЕМЬ ГОРЯЧИХ ДНЕЙ

Обе дивизии 21-го гвардейского стрелкового корпуса — 62-я и 69-я гвардейские — все еще стояли на старых позициях, занимаемых 4-й гвардейской армией, но и командир 21-го корпуса генерал-майор Петр Иванович Фоменко, и командиры дивизий — я и генерал-майор К. К. Джахуа — уже подчинялись командующему 52-й армией.

15 августа нас троих вызвал командующий армией генерал-лейтенант К. А. Коротеев. В штабе армии нас встретили командарм, член Военного совета генерал-майор А. Ф. Бобров и начальник штаба армии генерал-майор А. Н. Коломинов. Пожимая мне руку, Коротеев сказал: — Здравствуйте, старый знакомый! Не успели еще соскучиться по мне?

Речь шла о нашем знакомстве осенью 1943 года, когда 62-я гвардейская стрелковая дивизия на короткое время была включена в состав 52-й армии и принимала участие в боях по расширению плацдарма на правом берегу Днепра.