Вспомнить свою любовь

— Позавтракаем непременно, но не в Харгейсе, — улыбнулся он в ответ.

— А вот и обещанный завтрак, — объявил Мансур два часа спустя.

Мансур был человеком слова и знал, что экипаж его не подведет. Он надеялся, что Амаль не будет разочарована. Так оно и вышло.

Стюардесса сервировала завтрак по-американски в роскошном салоне частного самолета Мансура: нежный омлет, сэндвичи с халяльным беконом из индейки, вафли с кленовым сиропом, кофе. Настоящий пир.

Амаль позавтракала с большим удовольствием. Аппетит у нее был отменный.

Наконец она откинулась на спинку кресла и, прикрыв глаза, удовлетворенно заметила:

— Больше не могу. Все было очень вкусно.

— Понравился завтрак?

— Да, очень, но теперь меня клонит в сон. Не нужно было так объедаться.

— Ну, извини, — сказал Мансур, не зная, как еще реагировать.

Амаль распахнула глаза:

— Почему ты извиняешься? Это я утратила чувство меры, но ничуть не раскаиваюсь. Королевский был завтрак. Немудрено, что я не сдержалась. — Она склонила голову набок и смущенно улыбнулась. Сердце Мансура заколотилось. — Я бы не получила такого удовольствия, если бы ты не уговорил меня поехать. Так что спасибо тебе большое.

— Пожалуйста, — искренне ответил он.

Ее удовлетворенность порадовала его больше, чем он ожидал. Больше, чем ему хотелось признаться даже самому себе. Только она способна сотворить с ним такое. Ослабить его бдительность. Подарить ему эти неописуемые эмоции. Его охватила ностальгия, вызвав бурю смутных чувств. В голове загорелся сигнал тревоги.

«Вот как это начинается», — мрачно подумал он.

Вот так он снова открыл свое сердце и рискнул своим рассудком.

Ему не следовало этого делать.

— А где туалетная комната? — осведомилась Амаль.

— Вон там. — Мансур начал подниматься из кресла, но остановился под взглядом Амаль.

— Я сама найду, — быстро ответила она.

Амаль избегала его взгляда, ее смущение было слишком очевидным. Что, по ее мнению, он собирался делать? Он почувствовал унижение. Именно этого он опасался. Таких вот недоразумений, из-за которых у него снова будут неприятности.

Мансур сжал челюсти и процедил:

— Это в хвосте самолета. Левая спальня и ванная комната просторнее.

— На борту две спальни? — изумилась она.

— Да. Так что если хочешь вздремнуть, спальня в твоем полном распоряжении.

Амаль на мгновение зажмурилась.

— Что-то не так? — встревожился он.

— Нет, нет, — пробормотала она. — Все хорошо.

Однако ее проникновенный взгляд говорил совсем о другом.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Мансур с ноткой раздражения в голосе.

Амаль опустила глаза, и ему показалось, что она не ответит, но она тихо сказала:

— Ты очень успешен. Я понимаю, почему твоя мать гордится тобой. — Амаль подняла подбородок и встретилась с ним взглядом. — И она имеет на это полное право.

Ее похвала пролилась бальзамом на его очерствевшую душу, и он смущенно ответил:

— Я не так уж много сделал.

— Позволь мне об этом судить, — возразила она, направляясь в хвост самолета.

Мэнни остался сидеть в кресле, вцепившись в подлокотники пальцами и размышляя о том, что Амаль для него опасна. Он целый год приходил в себя после ее отказа и думал, что справился. А сейчас она снова его искушает, сама того не подозревая. А он ведь может и не устоять.

В отличие от той ночи, с горечью подумалось ему.

Воспоминания о событиях годичной давности нахлынули на него с новой силой.

— Амаль, подожди!

Она остановилась так резко, что длинная юбка абайи со свистом обвилась вокруг ее ног, и устремила на него сверкающий гневом взгляд.

— Что еще ты можешь сказать, Мансур? Чем объяснишь такое грубое и недостойное поведение? Ты знаешь, какую боль причинишь своей матери, и все же ничего не предпринял, чтобы этого не случилось. — Ее рот скривился от разочарования, а глаза блестели от непролитых слез.

У него в горле стоял такой ком, что ему было трудно говорить. Он пропустил похороны отца и поминки, прилетев в Харгейсу более поздним рейсом, только чтобы проведать маму.

Он надеялся, что никто не заметит его отсутствия. Но Амаль, конечно же, заметила.

Она видела его насквозь, знала о его смертельной обиде на отца.

— Я… — Он не мог заставить себя извиниться. Он просто не мог. Вместо этого он выпалил: — Я люблю тебя.

Амаль уставилась на него круглыми глазами, на минуту забыв о гневе.

Боясь потерять эту мимолетную отсрочку, он опустился на одно колено и достал коробочку с кольцом из внутреннего кармана куртки.

— Я люблю тебя, — повторил он и достал кольцо со сверкающим бриллиантом. Оно мерцало в сумерках, как упавшая звезда на его ладони. — Я люблю тебя, Амаль, и не хочу тебя потерять.

Она перевела взгляд с кольца на Мансура, стараясь не выдать своих чувств за нейтральным выражением лица.

— Ты останешься? — тихо спросила она.

Когда Мансур не ответил, Амаль потянулась к коробочке с кольцом и закрыла ее, оставив у него в руке и не приняв знака его любви.

— Ты нужен своей матери, — сказала она тогда, — неужели не можешь остаться ради нее?

Наконец Мэнни процедил сквозь зубы:

— У меня есть бизнес, который нужно контролировать и развивать, Амаль.