Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

Я также завел постоянную девушку, что несколько успокоило мою бурную жизнь. И дело не в том, что мне было трудно знакомиться с женщинами. Культуристов, как и рок-звезд, окружают свои поклонницы. Они всегда были рядом, на вечеринках, на показательных выступлениях, иногда на состязаниях за сценой, где предлагали помочь натереться маслом. Поклонницы приходили в тренажерный зал и на пляж, чтобы понаблюдать за нашими занятиями. С первого взгляда можно было определить, кто из них на что готов. Сходив на пляж в Венисе, можно было за час получить десять номеров телефонов. Барбара Аутлэнд была другой, потому что я нравился ей как человек — она даже не знала, что такое культуризм. Мы познакомились в кафе Зуки в 1969 году. Барбара была на год младше меня, она училась в колледже, а на лето устроилась работать официанткой. Мы начали встречаться, вели долгие беседы. Вскоре приятели-культуристы начали подшучивать надо мной: «Арнольд влюбился». Когда Барбара снова вернулась к занятиям, я много думал о ней, и мы даже писали друг другу письма, — для меня это было впервые.

Мне нравилось иметь постоянную девушку, человека, с которым я встречался чаще, чем с остальными. Я с удовольствием слушал рассказы Барбары о своей жизни, об учебе в колледже, о ее планах, и сам делился с нею своими устремлениями, рассказывал о тренировках, об успехах и неудачах.

Барбара была самой обыкновенной девушкой, в ней не было ничего от роковой женщины — загорелой блондинки с пышными формами. Она собиралась стать учителем английского языка и, очевидно, думала не только о том, как бы приятно провести время. Ее подруги, встречавшиеся с ребятами с юридического и медицинского факультетов, находили меня странным, однако Барбаре не было до этого никакого дела. Ее восхищало то, как я записываю на карточках свои цели. Родители Барбары отнеслись ко мне чудесно. На Рождество каждый член семьи преподнес мне по подарку, а затем, когда я привел с собой Франко, подарки получил и он. Мы с Барбарой съездили вместе на Гавайские острова, в Лондон и в Нью-Йорк.

В 1971 году, когда Барбара окончила учебу и приехала работать в Лос-Анджелес, Франко как раз приготовился переехать от меня. Он тоже решил обустроить свою жизнь: он учился на массажиста и сделал предложение девушке по имени Анита, которая уже работала массажисткой. Когда Барбара предложила переехать ко мне, это было совершенно естественно, поскольку она и так много времени проводила у меня.

Барбара полностью разделяла мою привычку дорожить каждым центом. Вместо того чтобы ходить по всяким дорогим заведениям, мы готовили барбекю во дворе и гуляли на пляже. Я был не лучшим кандидатом для прочных отношений, поскольку очень много времени уделял своей карьере, но мне было приятно, что дома меня кто-то ждет.

То, что Барбара преподавала английский язык, было просто замечательно. Она мне очень помогала, проверяла мои домашние задания. Барбара также помогала мне с заказами по почте и с перепиской, но у меня уже была секретарша. С другой стороны, мы открыли для себя, что когда в любви приходится объясняться на иностранном языке, нужно быть особенно внимательным, чтобы избежать недопониманий. У нас нередко возникали нелепые споры. Так, однажды, после того как мы вместе посмотрели фильм «Смертельное желание», Барбара сказала:

— Мне очень понравился Чарльз Бронсон, потому что он такой крепкий, такой мужественный.

— А вот мне кажется, что Чарльза Бронсона никак не назовешь мужественным, — возразил я. — Я хочу сказать, он ведь такой тощий. Про него еще можно сказать, что у него атлетическое телосложение. Но он совсем не мужественный.

— Нет, — рассмеялась Барбара. — Ты решил, что я сказала «мускулистый», однако я имела в виду совсем другое. Я говорю, что он «мужественный»[9]. Мужественный — это совсем не то, что ты подумал.

— Мужественный, мускулистый — это одно и то же. Я думаю, что у него атлетическое телосложение.

— Но он очень мужественный.

— Нет, тут ты не права… — упрямо стоял на своем я.

Когда мы вернулись домой, я первым делом схватил словарь. Как и следовало ожидать, Барбара была права. Слова «мужественный» и «мускулистый» имели совершенно разные значения. И Бронсон действительно был крепким и мужественным. Я сказал себе: «Господи, мне еще учить и учить этот язык! Как глупо спорить по таким пустякам».