Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

Люси дала мне один ценный совет насчет Голливуда. «Просто запомни, что когда эти люди говорят „нет“, нужно слышать „да“, и поступать соответствующим образом. Если кто-нибудь скажет тебе: „Этот фильм мы снять не сможем“, обнимай его и говори: „Спасибо за то, что поверили в меня!“»

Мне приходилось тщательно следить за тем, чтобы мои приключения на телевидении не отвлекали меня от тренировок. С июля мы с Франко приступили к максимально напряженным занятиям, тренируясь по два раза в день, чтобы подготовиться к намеченным на осень состязаниям. Мне предстояло в четвертый раз подряд отстаивать титул Мистер Олимпия, однако во многих отношениях это была далеко не рутина. Впервые первенство должно было пройти в «Мэдисон-сквер гарден», на главной нью-йоркской сцене, где устраивались важнейшие спортивные соревнования и концерты рок-звезд. Да, нам предоставили зал «Фелт-форум» на 4500 мест, а не главный зал на 21 000 мест. Но все же именно в «Мэдисон-сквер гарден» зрители приходили посмотреть на первый поединок Мохаммеда Али и Джо Фрезера, на выступления Уилта Чемберлена и Уиллиса Рида. Именно там выступали Фрэнк Синатра и «Роллинг стоунс». Там проводились основные чемпионаты и первенства студенческого спорта.

Следовательно, это можно было считать важным шагом для культуризма. Меня увидела по телевизору многомиллионная аудитория. Вот-вот должна была выйти книга «Качая железо». И, благодаря непрестанным усилиям Джорджа Батлера, состязания за титул Мистер Олимпия 1974 года должны были привлечь к себе небывалое внимание. Знакомая Чарльза Гейнса Дельфина Ратацци, наследница империи «Фиат» и в будущем соратница Жаклин Кеннеди-Онассис в издательстве «Викинг-пресс», после первенства устраивала у себя дома прием. Она пригласила тех, кто задавал тон в культурной жизни страны, и все эти люди с готовностью изъявили желание прийти, хотя еще совсем недавно они воротили нос от культуризма.

Авторы журналов Джо Уайдера превзошли самих себя, раздувая ажиотаж по поводу предстоящего события. Они именовали первенство не иначе как «Суперкубок по культуризму», арена состязаний была у них «современным Колизеем», участники назывались «гладиаторами, которым предстояло сойтись в смертельной схватке мышц и кровеносных сосудов», а само событие было ничем иным как «великой войной мускулов 1974 года» и «битвой титанов».

Главной сенсацией года был Лу Ферриньо, новый чудо-мальчик из Бруклина ростом шесть футов пять дюймов и весом 265 фунтов. Ему было всего двадцать два года, и он с каждым годом становился все лучше и лучше. В прошлом году Лу завоевал титулы Мистер Америка и Мистер Вселенная, и вот сейчас он намеревался свергнуть меня с трона Мистера Олимпия. Пресса превозносила его как «нового Арнольда». Лу обладал потрясающим телосложением, широкими плечами, невероятными мышцами живота и потенциалом не от мира сего, и все его мысли были нацелены только на тренировки и на победу. Если точнее, Лу занимался по шесть часов шесть дней в неделю — больше, чем могло вынести даже мое тело. Мне нравилось быть чемпионом. Но что еще можно было доказать, четыре раза подряд завоевав титул Мистер Олимпия? К тому же мой бизнес расширялся, и, возможно, у меня начиналась карьера в кино. Готовясь к Нью-Йорку, я твердо решил, что эти состязания Мистер Олимпия станут для меня последними.

Лу Ферриньо стал победителем первенства за титул Мистер Интернэшнл, которое мы с Франко провели в Лос-Анджелесе. Его тело было массивным и пропорциональным, и на месте судей я бы поставил ему очень высокий балл, даже несмотря на то, что его мышцы были еще не очень четко проработаны — как у меня, когда я только приехал в Америку, — и ему еще нужно было поработать над позами. Если бы у меня было его тело, я смог бы за месяц отточить его до совершенства и одержать победу над кем угодно — в том числе над самим собой. Мне нравился Лу, приятный тихий паренек из радушной трудолюбивой семьи. Еще в раннем детстве он частично потерял слух, и ему пришлось преодолевать множество трудностей. Сейчас он зарабатывал на жизнь, работая в сталепрокатном цеху, а тренером был его отец, лейтенант полиции Нью-Йорка, гонявший сына до седьмого пота. Я видел, что Лу гордится своими успехами в культуризме. Этот спорт помог ему создать свое тело. Мне был по душе парень, преодолевающий любые жизненные преграды. Я понимал, что Лу должен чувствовать в отношении меня. Он рос, считая меня своим кумиром, и вот теперь он смотрел на меня так, как в свое время я смотрел на Серхио Оливу: как на чемпиона, которого он рано или поздно победит.

Но я считал, что Лу еще не готов. Его время еще не пришло. Поэтому я усиленно занимался, а когда мне говорили что-нибудь вроде: «Арнольд, ты должен быть осторожен; если судьи захотят увидеть новое лицо…» или «Возможно, Уайдер считает тебя чересчур независимым; возможно, ему нужна новая звезда», — я переводил все в шутку.