Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

В первые выходные Барбара и Анита вернулись с занятий сияющими и заряженными оптимизмом. Мы с Франко даже подумали: может быть, нам все же тоже стоит ходить на семинары? Однако в следующие выходные произошло что-то такое, что ввергло обеих в уныние. Они вернулись домой злые и недовольные, жалуясь на то, что у них в жизни все наперекосяк, и обвиняя в этом окружающих. Барбара была в бешенстве на своего отца. Она была младшей из трех дочерей, и ей вдруг вздумалось, что отец относился к ней как к сыну, которого у него не было. После таких слов мы с ней сильно поругались. Ее отец мне нравился, и я не понимал, что она имела в виду. На мой взгляд, не было никаких указаний на то, что он относился к Барбаре как к мальчику. Тогда она обвинила меня в том, что я думаю только о своих мышцах и не уделяю ей достаточно внимания.

К тому времени мы с Барбарой прожили уже больше трех лет, и размолвки между нами были редки. Но Барбара была нормальной женщиной и хотела нормальных вещей, а во мне не было ничего нормального. Мои устремления не были нормальными. Мое представление о том, какое место в жизни я хотел занять, не было нормальным. Само представление об обычном существовании было мне абсолютно чуждо. Наверное, когда Барбара увидела, как я оставил культуризм и двинулся в кино, она поняла, что у нас нет будущего. Сразу же после того, как я уехал в Алабаму на съемки «Оставайся голодным», Барбара ушла из дома.

Все это меня очень огорчило. Барбара была частью моей жизни. Она породила во мне чувства, которые до того я никогда не испытывал. Подарила мне уют совместной жизни, и я уже не просто завешивал стены собственными фотографиями, но вместе с ней выбирал мебель и ковры. Мне доставляло огромную радость то, что меня включили в ее семью. Мы стали единым целым, и вдруг это целое разлетелось на части. Я пытался понять, в чем дело. Сперва даже подумал, что, наверное, Боб Рейфелсон сказал Барбаре: «Мне нужно, чтобы Арнольд стал более чувственным. Мне нужно видеть, как он плачет. Если ты хочешь помочь нам снять этот фильм, уйди от него и долбани его хорошенько». Другого объяснения ее безумному поступку я не мог найти.

Я понимал, что теряю что-то бесконечно дорогое. Чувства говорили, что мы должны остаться вместе, в то время как умом я понимал точку зрения Барбары. В конечном счете, у нас все равно ничего бы не получилось. Барбара хотела осесть на месте, а мне же была нужна свобода расти и меняться. Годы, прожитые вместе с Барбарой, преподали мне большой урок: как хорошие взаимоотношения могут обогатить жизнь.

Бирмингем оказался небольшим промышленным городком размером с Грац, и съемки «Оставайся голодным» стали значительным событием в его тихой, размеренной жизни. Мы приехали туда в апреле 1975 года, а через несколько недель наступила липкая южная жара, буквально осязаемая на ощупь. Бирмингем мне очень понравился. Съемки продолжались три месяца, и за это время мы успели познакомиться с городом, с его барами и устричными ресторанами. Гостиница, в которой остановилась съемочная группа, была просто великолепная. Все относились к нам приветливо, и, разумеется, поскольку Чарльз Гейнс был уроженцем Бирмингема, нас постоянно приглашали куда-нибудь в гости. Так как я только что разошелся с Барбарой, то был рад возможности побыть подальше от дома.

Начав репетиции с Салли Филд, я сразу же понял, о чем говорил Рейфелсон. Она полностью владела своим мастерством и могла за считаные секунды заплакать, разозлиться и изобразить любое другое чувство. С ней было очень легко общаться, из нее постоянно била ключом жизнерадостная энергия. Я был очень признателен ей и Джеффу Бриджесу, помогавшим мне осваивать актерское искусство. Джефф был очень простой в обращении: немного хиппи, он поигрывал на гитаре и обладал бесконечным терпением. Мне приходилось напряженно работать, чтобы выглядеть достойно рядом с такими партнерами. Я приглашал всех членов съемочной группы высказывать критические замечания, и я заставил Джеффа дать слово всегда искренне говорить то, что он обо мне думает.

Вначале мне было очень непросто не обижаться на критику. Но Рейфелсон предупреждал, что менять карьеру будет крайне непросто. В новом для себя мире кино я уже не был лучшим во вселенной. Я был лишь одним из многих начинающих актеров. Рейфелсон был прав. Я должен был подавить свою гордыню и твердо сказать себе: «Так, ты начинаешь с нуля. Ты здесь ничто. Ты просто мелюзга в окружении выдающихся актеров».

Однако мне нравилось то, что фильм рождается благодаря усилиям десятков людей. Чтобы произвести впечатление на зрителя, нельзя было обойтись без помощи тех, кто вокруг, в то время как в культуризме практически все зависело только от меня. Конечно, во время тренировок у меня был напарник, но на соревнованиях приходилось, скажем так, забрызгивать дерьмом все остальные бриллианты, чтобы оставался сверкать единственный твой. И я был готов уйти от этого.