Вспышка. Книга первая

В его присутствии она сразу почувствовала себя в безопасности, как будто он один мог оградить ее от всех неприятностей внешнего мира.

В свою очередь Шмария пристально посмотрел на нее и наконец кивнул головой и проговорил глубоким звучным голосом, который скорее подошел бы проповеднику:

– Бог мой, как же ты красива. Ты совсем как твоя мать.

Тамара нервно улыбнулась, принуждая себя подойти к нему. Ни разу в жизни она не чувствовала себя такой скованной и робкой, даже когда знакомилась с О.Т. Скольником.

– Здравствуй, отец, – сдержанно проговорила она, чувствуя, как комок застрял у нее в горле, и вежливо протянула ему руки, которые он взял в свои. Тамара поднялась на цыпочки и поцеловала его в обе щеки.

Шмария глубоко вздохнул.

– Я очень рад тебя видеть, – мягко сказал он. Она сделала шаг назад, но он не выпускал ее рук. – Я хочу тебя рассмотреть получше.

Она молчала, вспыхнув под его пристальным взглядом.

– Мне было нелегко прийти сюда, – проговорил он, по-прежнему не сводя с нее глаз. – Когда я получил твое письмо, мне стало так стыдно, оттого что бросил тебя. Я даже хотел отказаться от этого визита.

– А я так боялась встречи с тобой, – призналась Тамара, глядя ему в глаза, – что все эти три дня, прошедшие с тех пор как я отправила письмо тебе в гостиницу, не знала, что мне делать: остаться тут или куда-нибудь спрятаться. – Она рассмеялась. – Глупо, правда?

– Совсем наоборот. Я могу это понять. – Голос его звучал надтреснуто. – Я не должен был оставлять тебя. – Глаза его увлажнились.

– Но ты пришел.

– Да. И я рад этому.

Она улыбнулась.

– Я тоже.

Инга медленно вышла из гостиной и внимательно, поверх очков, посмотрела на Шмарию, который по-прежнему держал Тамару за руки.

– Вы хорошо выглядите, мистер Боралеви, – негромко сказала она. – Годы были добры к вам.

Он выпустил Тамарину руку, обернулся к Инге и нахмурился, очевидно, пытаясь вспомнить, кто она такая.

– Я Инга Мейер, – напомнила она, протягивая ему руку. – Работала няней у Даниловых.

– Ах да, теперь припоминаю, – сказал Шмария, вежливо взяв ее за руку и церемонно наклонившись к ней. – Хотя тогда вы были совсем другой.

– С тех пор прошло двадцать лет. Я была много моложе.

– И тогда вы не носили очки. Вы были с Тамарой все это время?

Инга кивнула.

– Мы считали, что, кроме друг друга, у нас никого нет. Мы вместе бежали из России.

– А Сенда? С ней все в порядке?

Казалось, какая-то завеса опустилась на глаза Инги.

– Она умерла прежде, чем мы покинули Европу. – Инга судорожно вздохнула, голос ее дрожал от едва сдерживаемых слез.

Шмария молчал.

Они долго стояли в холле и, храня неловкое молчание, смотрели друг на друга. Затем Луис хлопнул в ладоши.

– Почему бы нам не пройти в гостиную? – предложил он. – Я уверен, вам надо о многом поговорить, а там вам будет намного удобнее.

Шмария кивнул, и Тамара взяла его под руку.

– У вас чудесный дом, – сказал он, оглядываясь по сторонам. – Ну и ну, одна ваша гостиная больше, чем большинство домов! Я никогда не видел ничего подобного.

– Мы тоже, – слабо пошутила Тамара. Затем на ее лице появилось озабоченное выражение. – Ты сильно хромаешь.

– Я потерял ногу еще в России. – Шмария пожал плечами. – Я к этому привык.

– Извини. Я не знала.

– Это было так давно.

– Думаю, сегодняшнее событие стоит отметить, – объявил Луис, направляясь к бару. – Как насчет шампанского?

– Прекрасно. – Шмария осторожно опустился на диван, Тамара села рядом с ним. Послышался звон хрусталя: Луис разливал шампанское.

– После того как я устроился, я написал тебе и твоей матери много писем, – сказал Шмария Тамаре.

Она нахмурилась.

– Насколько я знаю, мы не получили ни одного письма. Но это и неудивительно при тогдашних обстоятельствах. Я была слишком мала и ничего не помню, но, судя по рассказам Инги, то было смутное время для России. Все рухнуло: связь, правительство, транспорт, продовольствие… все. Мы так долго добирались сюда.

– Вы не потому не получали моих писем, – мягко сказал он. – Я их писал, но… так ни одного и не отправил. Одна часть меня хотела этого, а другая нет. В те дни я был молод и непримирим, и все в жизни представлялось мне либо в черном, либо в белом цвете. Я не различал оттенков. В то время, когда я бросил твою мать и тебя, я обвинял ее во многих вещах, в которых, вероятно, как сейчас понимаю, вообще не имел права ее обвинять. – Он пристально посмотрел на Тамару. – Знаешь, ты очень похожа на нее. Но только ты еще красивее.

Тамара отвела взгляд.

– Прости. Я не хотел так тебя разглядывать. До тех пор пока я не получил твоего письма, мне и в голову не приходило, что великая кинозвезда Тамара приходится мне дочерью. – Он виновато улыбнулся. – Мне надо привыкнуть.

Она удивилась.

– Значит, ты обо мне слышал? Шмария кивнул.

– Тебя знают даже в Европе и Палестине. Там в каждом большом городе есть кинотеатры, а американские фильмы считаются лучшими. Но, даже несмотря на имя, мне и во сне не могло присниться связать воедино мою дочь и кинозвезду. «Тамара» очень распространенное в России имя; было бы абсурдно считать, что ты можешь быть моей дочерью. Во всяком случае, мне так казалось.