Вспышка. Том 1, 2

Профессор, выслушав короткий рассказ, сдвинул брови, и я почувствовал, как над нами в воздухе повисло тяжелое напряжение.

Глава 8

Ник.

Машина пришла через пятнадцать минут — деревня, где произошел несчастный случай, всего в четырех километрах. Машину вел сам Лузин. По дороге обратно все напряженно молчали, теряясь в догадках, что же произошло на самом деле.

Еще один охранник встретил нас у дома. Жена потерпевшего, молодая, но плохо сохранившаяся, провела нас в дом. Во всех густо заставленных мебелью маленьких комнатках горел свет, теснились какие-то люди, кажется, что вся деревня была тут.

— Его подобрали соседи, — рассказала она. — Я-то спала уже.

— Где? — спросил Запольский.

— Чего? — заморгала она.

— Я говорю, где нашли его?

— Да, это… — она заикается, потом ткнула в двух мужчин. — А вот они, у них и спросите. Я сама-то ничего еще толком не понимаю.

Мы подошли к кровати, где лежал человек, забинтованный на скорую руку. Из-под повязки на ноге просачивалась кровь.

Профессор подсел к кровати на табуретку, склонился над телом, осматривая раны. Между тем он, без лишних церемоний, обратился к старшему из двух мужчин, испуганно теснящихся в углу.

— Ну, что было-то?

— Да мы, это самое, — начал рассказ рослый, коренастый мужик. — Уже спать собирались, как вдруг крик такой дикий. Мы к окну с Мишкой, — он кивнул на молодого, видимо сына, тот быстро соглашается, выпучив испуганные глаза. — В темноте-то не сразу разглядели, чего это там. Ну и, это самое, я говорю, давай-ка выйдем, посмотрим.

— Ну? — нетерпеливо подгоняет его профессор.

— Да, это самое, подходим, смотрю, а это Валерка ковыляет. Весь в крови, шепчет что-то, еле шевелится. Ну, мы сначала испугались, а потом, это самое, я говорю Мишке-то, — он опять тычет в сына, тот опять молча кивает, подтверждая слова отца. — Давай, говорю, отнесем его домой. Вот. Ну, мы понесли, а он все кряхтит, брыкается…

— Скорую вызвали? — спросил я.

— А? Да! Тут моя выскочила, чего, спрашивает, случилось-то. А я ей, это самое, скорую вызывай, говорю. Вот.

— Ясно, — сказал профессор и показал мне кровавые полосы на щеках у мужичка. — Видишь, Никита.

— Что? — спросил я, склонившись над телом. — Он ведь еще живой?

— Пока живой, — отмахнулся Запольский, оглядываясь и переходя на полушепот. — Но он потерял много крови, поэтому, скорей всего… Да я тебе не об этом говорю. Какие раны, ты видишь? Это когти. А вот клочок шерсти. Видишь?

— Что? Когти? Шерсть? Но…

— Ты хоть одного медведя видел в этих лесах за последние лет тридцать? — продолжил профессор шепотом.

Я, честно говоря, в медицине толком ничего не понимаю, но то, что хотел сказать профессор до меня дошло. Раны настолько глубокие, что не вызывает никаких сомнений — это либо медведь, либо… такое же большое и волосатое животное. Точно не человек.

— И еще, это самое, — потянул за руку профессора мужик-свидетель. — Он все про какого-то там волосатого говорил, здоровый, говорит, лохматый, глаза горят…

— Все ясно, спасибо, — прикрикнул профессор, отмахиваясь от него рукой, потом обратился ко мне шепотом. — Ну, пожалуйста, еще одно подтверждение.

— А еще, это самое, — снова вставил мужик. — Чего это, на самом деле какое-то чудище, или, я-то подумал, что у него горячка началась, все знали, что Валерка выпить, это самое…

— Спасибо! — жестом остановил его профессор. — Мы уже все поняли! Вы свободны.

Мужик пожал плечами, вышел, вытолкнув вперед своего сына. Когда в комнате никого не осталось, профессор вскочил, с задумчивым видом поспешил к выходу. На ходу бросил открывшей было рот жене потерпевшего:

— Ждите врача. Он потерял много крови, скорее всего не выживет. Но вы надейтесь. Оботрите тело влажным полотенцем — он весь горит.

И вышел в сени сквозь расступившуюся толпу недоумевающих деревенских зевак.

Мы заспешили следом.

— И что? — спросил я на улице. — Мы ничего не сделаем? Не поможем?

Профессор все с тем же задумчивым видом повернулся ко мне.

— Ему уже не поможешь, а нам нужно идти по горячим следам.

Я окинул всех взглядом. Все устали, все хотят домой, поесть плотно и завалиться на боковую — вот чего они хотят. Никак не ночной погони за опасным гигантским призраком.

— Он проявил агрессию, — продолжил Запольский, разговаривая как бы сам с собой. — Что это? Случайно ли он натолкнулся на этого бедолагу, или же это было умышленное нападение? Нельзя допустить, чтобы еще кто-то погиб. Никак нельзя. Нужно его как можно быстрее найти!

— Но, сейчас уже поздно, Эдуард Янович, — сказал Лузин, до этого молчавший, указал на звездное небо.

Профессор вскинул удивленный взгляд наверх, словно только сейчас обратив внимание на подступившую ночь, тяжело вздохнул, устало протер глаза.

— Да, хорошо бы, конечно, вздремнуть пару часиков.

Охранники облегченно вздохнули.

— Но… — профессор опять заставил их напрячь слух. — Как же наш пациент?