Вспышка. Том 1, 2

До берега немного. Десятка два замахов. Руки устали, но на последний рывок хватит.

Замах, еще замах.

И тут спину вонзается острое. Лопатки сводит, руки обвисают. Я чуть снова не погрузился в воду. Что же это такое? Я же почти доплыл до спасительного берега, где густой кустарник, размашистые деревья! Где моя родная стихия…

Что же это?

Голову чуть не со скрипом повернул и, перед тем как тяжелое усталое тело погрузилось под воду, словно злобный дух воды потянул за ноги, глаза, вспыхнувшие в отчаянии, наткнулись на другой взгляд. Далеко, на том высоком берегу.

Взгляд человека. Взгляд охотника…

Ник.

Мое сердце, до этого колотящееся в груди как молот, вдруг остановилось, провалилось с гулким хлопком куда-то в живот.

Он услышал меня! Он обернулся!

И его злобный горящий взгляд назвал меня человеком и… охотником.

И еще кое-что. Он считает нас, людей, монстрами, — в ужасе подумал я. вает сами собой в голове. лось на расстоянии в полруки от н

Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Его ярко-желтые, горящие и маленькие глазки блестели несколько мгновений в отражении встающей луны, словно две странные не видимые с Земли звездочки и… исчезли.

Зверь пропал из вида. Ушел под воду в каких-то двадцати-тридцати метрах от берега.

Глеб толкнул меня в бок, Дима что-то бормотал постоянно заикаясь, но я не отрывал взгляда от того места, где он только что был. Круги от его погружения уже стерлись набежавшим бризом. Вдали прогудел недавно прошедший теплоход. Сверху каркнула два раза какая-то ворона…

Глаза заслезись, но я боялся моргнуть.

Секунды тянулись, превращаясь в минуты…

Глеб и Дима стояли чуть в стороне, тихо перешептывались. Наконец поняли, что мешали мне. Смотреть, чувствовать, слышать.

А я еще пытался что-то увидеть, но бесполезно.

Прошла минута, за ней еще одна.

Он не появлялся.

Неужели утонул? Так просто. Мы бежим за ним, он убегает. Он прячется, скрывается так умело, как никто, пожалуй, на Земле, а потом просто… тонет в двадцати метрах от спасительного берега? Разве может такое быть?

— Может, — ответил я вслух. — Может. Хотя и не верится. Все может быть…

— Чего ты там бормочешь, Ник? — Глеб участливо положил тяжелую ладонь мне на плечо.

Я перестал смотреть, опустился на землю.

Слишком много времени прошло. Минут десять. Не может он так долго под водой находится. Как глупо. Как нелепо…

— Расскажи, что ты видел, — Глеб сел рядом.

Я вздохнул полной грудью — как легко, оказывается, по новой привычке погрузил ладони в песок, траву, колючки, камни.

Рассказал то, что только что видел, снова и снова пытаясь почувствовать ЕГО через землю. Безрезультатно. Наверное, потому что его ниточка прервалась. Видимо, так и происходит, когда кто-то умирает? Его земной след просто исчезает? Или он меняет свое местоположение, переходит в другой мир? И из этого мира до него уже не добраться?..

Сообщение.

Связь с объектом утеряна.

Ищем другую возможность установить контакт.

Ну, вот и подтверждение.

Пусть и не однозначное.

Не заметил, как устный рассказ и мои мысли переплетаются, создают мешанину из слов и фраз. молчать не буду.

е слышу. м, аться в кромку противоположного берега.

опускаюсь на землю, погружая ладони в песок.

— Ч-чего-то я не п-пойму, он ут-т-тонул или как?

Широкая ладонь Глеба тут же отвесила Диме жирный подзатыльник.

— Ты совсем тугодум что ли? — сказал Глеб. — Сказали же У-ТО-НУЛ! Или тебе как-то по-другому втолковать?

— Да от-тстань ты от меня! — Дима встал, неловко выудил из кармана рацию, отошел в сторону.

— Пошел докладывать, — сообщил Глеб, ухмыльнувшись. Подошел ко мне, опустил тяжелую руку на плечо. — Ну, чего же ты пригорюнился, следопыт?

Он дружески похлопал меня. Я натянуто улыбнулся, посмотрел на появляющиеся в небе первые звездочки. Завтра день обещает быть хорошим — ясным, теплым.

Вот только не для всех.

Стало отчего-то грустно. Не знаю почему. Не зверь же стал этому причиной? Ведь все его считают не просто зверем, а чудовищем, людоедом, монстром. Сейчас, если он погиб, все будут считать, что он получил свое, туда ему и дорога и все прочее… Если он и на самом деле погиб.

Но только я один ощущаю возникшую в душе пустоту? Ощущение, что-то не случилось, чего-то не произошло, чего-то не хватает не покидало. Внезапно возникший вакуум в душе засел занозой.

И много загадочных вопросов осталось без ответов.

— Слишком просто, — сказал я, глядя на воодушевленного Глеба. — Так не бывает.

Глеб молча, сдерживая улыбку, смотрел на меня. Жалеет, чувствую. Но рад, что хоть и так, но все это непонятное закончилось. Утонуло вместе со зверем в пучине реки.

— Бывает, что тут поделаешь, — вздохнул он, тяжело поднялся. — Ведь ты же его больше не чувствуешь? Да?

— Да. Но, может, это значит, он еще что-то придумал? — продолжал цепляться я неизвестно за что.

— Брось, — сказал Глеб, разминая бугристые плечи. — Умерла, так умерла. Отмучился и отмучил. Все. Поехали по домам.

Подошел Дима.

— З-запольский сказал, что труп все равно н-надо искать. Иначе он н-не верит.