Вставало солнце над Русью

– Слушайте, мужи новгородские и людины! По данному нами у смертного одра нашего посадника Гостомысла обещанию и по воле вече пошли мы в Скандинавию к племени варяго-росскому, к внуку Гостомысла Рюрику и его братьям. Труден был наш путь, но мы достигли невредимыми страны, откуда не раз приходили к нам незваные гости, разоряли наши земли, но нас принимали там с великой честью.

На площади стояла тишина, все слушали со вниманием, боясь пропустить хоть одно слово посла.

– И нашли мы, по слову Гостомысла, его внука Рюрика, отважного воина, и низко поклонились ему, как велело нам вече. Суров и могуч внук Гостомысла, но и милостив. Нет у нас таких ни в Новгороде, ни на Ильмене! Высок ростом, и одежды его белы как снег; на боку меч, во взгляде твёрдая воля. Под его рукой мы получим свою правду, а виновники наших бед и враги наши будут сокрушены его твёрдой рукой.

– Так согласился ли он княжить и владеть нами? – загремело вече.

– Мы его умоляли, он ночь думал и согласился стать нашим князем. Готовьтесь встречать своего повелителя, защитника правды и грозного судью. Скоро он прибудет со своими дружинами.

Старец замолчал, ожидая, что скажет вече, но вече молчало. Все были согласны призвать Рюрика, но оказались не готовы к тому, что теперь придётся распрощаться с вольностью и свыкнуться с мыслью, что должны будут подчиниться чужой воле. Стало вдруг жалко терять вольности. Ведь в племенах на Ильмене привыкли, что каждый сам себе господин. Теперь, когда Рюрик согласился прибыть и править ими, всё рушилось и придётся привыкать к новым условиям. Князь не позволит ослушаться и мигом пришлёт своих дружинников на расправу. Вечевики поняли, что сожалеть поздно: сами согласились призвать правителя на княжение.

– Люди новгородские и приильменские! – снова закричал старец, подняв руку в ожидании тишины на вечевой площади. – Слушайте первый указ вашего князя, который вы должны беспрекословно выполнить! Отныне у вас будет надёжная защита! Князь идёт к нам со своей дружиной, которая будет защищать нас от внешних врагов и судить по правде ссоры и тяжбы между родами. Но дружину надобно кормить, поить, одевать, давать оружие. Князь велит вам отделить десятую часть от мехов, рыбного улова, сбора с полей на содержание дружины.

– Десятую часть – это ничего, это можно! – раздалось из толпы.

– Десятую часть отдадим, не жалко, только пусть защищает нас и творит суд и милость по правде, – прошёл шум волной по площади и затих на окраине.

– Это был первый указ нового князя, избранного вами, – продолжал уставший старец, которому не пришлось отдохнуть с дороги, – а второй его указ – чтобы именовать его великим князем, отдавать ему почёт и не мыслить на него зла! Ослушника постигнет гнев его! А теперь расходитесь и готовьтесь встретить великого князя с молодой княгиней и на поклон к ним всем явиться с дарами.

Старец поклонился вечу и, тяжело ступая, стал спускаться со степени.

– Ну что же? Десятую часть – это ничего, не тяжко! Только бы, обжившись здесь, не повысил нам долю выплат, – рассуждали вечевики, расходясь группами в разные стороны по своим концам Новгорода.

– Вестимо, десятую часть сдюжим! Варяги прибегали, так всё отбирали, да ещё и жёнок в рабство поуводили. А как на хозяйстве без жены? Другую тоже взять негде, так и маисси кругом один – и пахать, и шти варить.

– А как величать его, так нам всё едино: как скажет – так и будем величать, лишь бы защиту нам давал от всех бед.

– Только бы справедлив был с нами да судил бы по правде!

Вечевики были довольны, что ожидание наконец-то кончилось и теперь они спокойны, потому что у них будет защита. Великий князь прибудет со своей дружиной и наведёт порядок, прекратит войны между родами. Конечно, они побаивались избранного великого князя с его дружиной. Тяжёл меч норманнский – по собственному опыту знали это на Ильмене, и в родах стали готовиться встретить своего нового князя с великими почестями.

Весь Ильмень заговорил о Рюрике, о его молодой жене, но никто не вспомнил, что этот избранник когда-то оставил эти же родные ему места, преследуемый жрецами, и даже его знаменитый дед Гостомысл не смог его защитить. А он, убегая в Скандинавию, пообещал вернуться и отомстить. Гостомысл всю жизнь об этом помнил и сделал всё, чтобы вернуть внука на родину и поставить над народом, который его незаслуженно обидел.

– Только бы богов наших не трогал, Перуна не обижал, – толковали в родах.

– Не тронет! Зачем ему обижать наших богов, они ведь могут его наказать!

– То-то! А нет, так мы за своих богов вступимся и прогоним его с дружиной назад, за море, как прогнали тех варягов!

Как бы ни было страшно вставать под руку великого князя, все-таки на Ильмене ждали от будущего только хорошего. Ещё не зная своего избранника, ильменские славяне его уже начинали любить и ждали с нетерпением прибытия своего владыки. Хотя многие всё же с недоверием отнеслись к тому, что великий князь, призванный со стороны ими править, будет судить их по правде. А уж жить по старине точно не позволит: на всё у него будет свой уклад, которому придётся подчиняться.