Вставная челюсть Щелкунчика

– Так она тогда сказанула, что я напрягся. Теща – не простая баба. Посторонним сладко улыбается, незабудкой прикидывается. Ага! Цветочек с железными зубами. На следующий день Галина позвонила, велела к ней приехать и сказала: «Хватит ругаться, эвона, до драки дошли. Неладные дела из-за твоей глупости начинаются. Слушай меня, олух царя небесного. Не разрешу вам с Катькой, дуракам, творить что хотите, нет своего ума, живите моим. Один знакомый продает автомастерскую, предприятие на плаву, клиентура набрана. Дам тебе тридцать тысяч евро, положишь их в банк на свое имя, продавец хочет сумму не налом, а на счет получить. Деньги не дарю, в долг их получаешь, отдавать будешь с процентами. Отказа не потерплю». Я, идиот, обрадовался. Свой бизнес! Не допер, что попаду в капкан.

Алексей замолчал.

– То, что вы сейчас рассказали, называется мотив, – произнес Степан, – у вас имелась серьезная причина убить тещу. Со смертью Галины Сергеевны долг аннулировался.

Горюнов вздрогнул:

– Когда нам позвонили с известием, что бабка в ящик сыграла, я на радостях бутылку водки выжрал.

– Он обычно не пьет, – вмешалась Катя, – ну, рюмашку по праздникам. У нас поллитровка год нетронутая стояла, и тут Лешик ее разом в горло влил, одурел совсем, посуду бить начал, Светке наподдал, мне вмазал. Вы вот упрекали, что за Алиской никто не приехал. Так мужик был пьян, как его одного оставить? Гляньте, у шкафа дверца на одной петле висит, это он вчера оторвал. Хорошо, Кит еще домой не вернулся, их в театр повели, сына привезли позже Лисы, Лешка уже храпел, не видел Никита дебоша. Я машину не вожу, на такси денег нет, Светку с пьяным отцом не бросишь, мебель он ломает, на балкон выскочил, петарду запустил, давай орать: «Свобода, теща умерла».

– Я ее не убивал, – мрачно сказал Алексей, – в мыслях каждый день душил, ножом резал, топил бабу в дерьме, но взаправду мне слабо. А уж когда она сама по себе убралась, тут да, радость поперла!

Жена бросилась к нему:

– Лешик! Почему правду не рассказал про долг? И про то, как мама тебя сковородкой огрела?

– Чем ты поможешь? – усмехнулся супруг. – Ты матери хуже туберкулеза боялась. Ты ей поперек слова не говорила, старуха на меня орет, а жена молчит.

– Я бы… я… я бы шубу просить перестала, – выпалила Катя, – думала, ты просто жадишься.

– Ну это здорово пособило бы беде, – засмеялся Алексей. – Галина Сергеевна условие выдвинула: я молчу про тридцатку евриков, если обмолвлюсь тебе, откуда бабло притекло, она нашу квартиру сожжет.

– Матерь Божья, – перекрестилась Катя, – не поверю, что мама такое сказанула.

– Выходит, ты ее не знала, – вздохнул муж, – и я не за ту ее держал, считал сначала тещу вздорной бабенью, истеричкой, скандалисткой. Все старухи такие, свою жизнь проплясали, поняли: усе, на тот свет пора, и давай ненавидеть тех, у кого много дней впереди. Потом мне ясно стало: Галина монстр, денег у нее полно, хитрости через край, актриса каких поискать, злая, жадная, ненавидит и дочь, и внуков, если ей поперек встать, точно дом запалит. Протянула она мне конверт с евриками и отрубила: «Прикуси язык, зятек, помни, издавна провинившихся на кострах поджаривали. Полыхнет ваша двушка ночью. Видел, что от пожара бывает? Нет? А я любовалась на пепелище, черная пустыня с головешками. Костей ни от кого из вас не останется. Ну потеряю я свои деньги, зато от дураков избавлюсь, стану жить, не вспоминая тех, кто меня не слушался».

Екатерина снова перекрестилась.

– Я бы ее уговорила, я бы нашла выход…

Алексей махнул рукой:

– Не смеши! Кролику против гиены не устоять.

– Ну почему? – возразила я. – Белые пушистые длинноухие совсем не так очаровательны и беспомощны, как выглядят. Ударом лапы зайчик способен убить себе подобного, и зубы у него длинные, крепкие, острые. Катя нашла выход из нищеты, очень уж вашей супруге шубку хочется.

– Чего? – разинула рот хозяйка.

– Вы договорились с Галиной Сергеевной об отправке Алисы на аукцион, – уточнил Степан, – не на одну шубу барыша хватит.

Родители девочки переглянулись.

– Ваще не въезжаю, о чем вы, – удивился Алексей.

– Аукцион? – повторила Катя. – Это как? Вы уже второй раз эту чушь повторяете. Чего мы решили?

– Продать девочку за большие деньги в гарем, – пояснила я.

Екатерина икнула, а Алексей начал краснеть.

– Того… че вы несете? Да кто ее купит?

Я отвела взгляд в сторону. Отличный вопрос от любящего папы. «Да кто ее купит?» Алексей сомневается лишь в ликвидности дочери? Сам факт ее появления на невольничьем рынке отца не шокирует?

Степан снял куртку и повесил ее на вешалку.

– Есть богатые мужики, готовые выложить за юную девственницу немалую сумму. Алиса по многим параметрам подходила для сделки, но была маленькая заминка. Покупатели хотят непременно получить победительницу конкурса красоты, абы какого, и не обязательно ту, что завоевала первое место. Но диплом «мисс» необходим. И тогда Галина Сергеевна решила отвести Алису на конкурс «Девочка года» по версии журнала «Красавица».

Горюнова разинула рот.

– Ваще!