Встреча

«Может быть, что-то похожее я испытывал, когда был водителем патрульного космолёта. Бывали минуты, когда я как бы сливался с аппаратом в одно существо, каждое движение которого зависело от моей воли, — подумал Светов и ответил себе: — Нет, это нельзя сравнивать».

Роберт посмотрел на Вадима, на его пылающие щёки, на беспокойные тонкие пальцы, переплетающиеся в живую решётку. «Тебе повезло, мальчик, — думал он. — В юности ты познал такое чувство, которое я испытал только к концу пути. Красивое чувство, самое красивое и самое сильное. Но вот каково тебе будет жить после этого? Ведь всё, что познаешь потом, ты невольно сравнишь с этим чувством. В чём же ты сможешь найти удовлетворение?»

— Ещё звезду! — попросил Ким. — Образуйте здесь ещё одну звезду.

— Нельзя, — ответил дальнианин. — Через много миллиардов лет по вашему счёту здесь возникнет жизнь, подобная земной, а две звезды — это уже совсем иная жизнь.

«Существо, которое живёт сто лет, не будет заботиться о том, что произойдёт через миллиарды лет», — с сожалением подумал Роберт, — ведь он думал не о дальнианине, а о себе, о людях Земли. Он представил, как давно и насколько бы изменилось человеческое общество, лицо планеты, если бы люди были бессмертны и вынуждены были заботиться о том, что произойдёт через миллионнолетия.

Дальнианин прочёл мысли Роберта и, словно этого ожидал, тотчас предложил:

— Вы можете остаться со мной навсегда. Вы избавитесь от болезней и смерти, а значит, и от страха перед будущим. Вы не будете больше ни эгоистичными, ни злобными, ни скупыми, ведь «я» и «они» не станут разъедать вас противоречиями. Вы будете бессмертными и могучими, а значит, и счастливыми. То, что ваши собратья добудут в борьбе через очень много лет, вы получите сейчас…

«А чем мы уплатим за это? — подумал Роберт. — Мы отдавали за крупицы знания и могущества здоровье, молодость, мы теряли самых близких людей. Мы так привыкли за всё платить, что иначе не можем…»

Вадим припомнил медные осенние леса и воздух такой чистый, что просматривались серебряные паутинки, плывущие в нём. Вот надвинулись тучи, тяжёлые, мокрые, недобрые. Налетел ветер, рванул их, стряхнул тяжёлые капли. Зашумел изо всех сил, надувая щёки, и осенний дождь ударил пулемётной очередью по лужам. Вадим не любил осенних дождей, но сейчас и о них вспоминал с тоской. И, ещё не вспомнив всего другого, что незримо тянулось за ним через космос, сказал дальнианину:

— Нет, я не останусь.

«Почему он не заставит нас, если это ему нужно?» — подумал Ким и услышал ответ дальнианина:

— Нельзя заставить войти в будущее. Для будущего нужно созреть.

Взгляд Светова прояснился. Этот мальчик, Вадим, так легко принявший решение, помог и ему. А было нелегко. Ведь Светов хорошо представлял, что предлагает дальнианин. Разве не бессмертие необходимо ему, чтобы воплотить в жизнь свой замысел о путешествии к центру галактики?

— Вы сможете вернуться потом на родину, приняв любой облик — и такой, как сейчас, — сказал дальнианин.

Роберт подумал: «В этом — ловушка. Стоит только согласиться, и мы станем другими — у нас появятся другие цели и желания. Мы потеряем самих себя. И нам незачем будет возвращаться…»

Он хотел предупредить Светова, но услышал его голос:

— Спасибо за предложение. Я не могу его принять.

Он проговорил это твёрдо и быстро, так быстро, что возникали сомнения в твёрдости.

«Он старше остальных и лучше знает цену времени», — подумал Ким; ему захотелось спросить о чём-то, но он промолчал.

Дальнианин повернулся к Роберту, к тому, кого на Земле уже дважды считали погибшим и кто, если верить здравому смыслу, должен был погибнуть уже больше десяти раз.

«Бессмертие… Это слишком заманчиво. Это больше, чем голубое небо для птицы, но меньше, чем глоток воды для путника в пустыне…»

Дальнианин понял его и кивнул Киму: «Теперь твоя очередь». А Ким повернулся к товарищам — к людям, которые никогда не могли предугадать того, что он скажет, и произнёс:

— А почему бы мне и не остаться здесь?

Его взгляд, как обычно, был вопросительным.

Губы Роберта шевельнулись, но он взглянул на Светова и промолчал.

— Счастливого пути, друзья, — сказал Ким с таким видом, как будто ничего особенного и не случилось, а его решение не должно было явиться для них неожиданностью.

…Они очутились у бурлящего фиолетового ручья. Вдали, у холма, виднелся нацеленный в небо нос ракеты. Троим людям он казался единственной реальностью на этой планете…