Встреча

Необходимый градус был достигнут после очередного опрокинутого залпом шота, и я на нетвердых ногах, но с твердым намерением отправился на поиски начальника.

Маленький Славик маячил перед глазами и, указывая на всех без разбора, спрашивал:

– Может, это он? А может, вон он?

Хитрый Шкет, я разгадал твой план… Ты специально пытаешься запутать меня, делая вид, что помогаешь. Почему же ты так не хочешь, чтобы я с ним поговорил?..

– Кого-то ищешь? – обратился ко мне один из коллег с коктейлем в руке.

– Да. Мне Пал-Игрыч нужен, не видал его?

Тут я совершенно отчетливо услышал детский плач…

– Да вон он, за барной стойкой, – указал коллега куда-то позади меня. Я обернулся и, поблагодарив его, двинулся к сидевшему спиной директору через весь зал. Плач доносился с той стороны, он странно контрастировал со всеобщим весельем и громкой музыкой, сквозь которые я слышал его гораздо яснее, чем если бы это был плач обычного живого ребенка.

Приблизившись, я увидел, что Пал-Игрыч был не один. Павлуша, вместо того, чтобы везде бегать и командовать, сидел на соседнем стуле. Это он ревел…

Несколько растерявшись, я присел с другой стороны от директора. Пал-Игрыч понуро молчал, перед ним стояла рюмка и уже наполовину опустевшая бутылка водки. Будто ища бармена, я наклонился и незаметно заглянул за начальника. Вредный Павлик, целых две недели достававший нас со Славиком, теперь самым жалким образом плакал, размазывая кулачками слезы по лицу…

Сердобольный Славик повернулся ко мне:

– Слав, он же плачет…

– Я вижу, – ответил я.

– Неужели ты будешь обижать его?

– Нет… – вздохнул я и позвал: – Павел Игоревич?

Он поднял осоловевшие глаза:

– Н-ну?..

Павлик на секунду отвлекся…

– Вы какой-то грустный. С вами все хорошо?

– Нормально все, Лисицын… Иди отдыхай, – пробормотал начальник и уставился опять на рюмку, а бедный Павлуша снова принялся реветь.

– Я же не просто так спрашиваю, – предпринял я еще одну попытку. – Я же вижу, что вам плохо.

Тяжело вздохнув, шеф ответил:

– Лисицын, че ты пристал?.. Нормально все, я сказал…

– Тогда давайте выпьем? За нас с вами, за коллектив! – Как Взрослый, я понимал, что иногда к страдавшему Ребенку нужно пробиваться через броню, и в отношении совершеннолетних людей одного со мной пола знал лишь единственный способ.

Мы чокнулись и выпили за процветание фирмы. Поставив стопку, я облокотился о стойку и попробовал начать задушевный разговор:

– Знаете, Павел Игоревич, а ведь компания благоденствует исключительно благодаря вам…

Ноль реакции. Он по-прежнему смотрел в никуда… Я кашлянул и сказал уже напрямую:

– Павел Игоревич, если я могу чем-то помочь…

– Да чем ты мне поможешь, Лисицын? – повторно вздохнул он. – Да и вообще, с чего ты решил, что мне нужна помощь?

– Ну, вы плачете, – ответил я, глядя на заходившегося в рыданиях Павлушу. – Внутренне.

Начальник остановил на мне нетрезвый взгляд, Павлик, всхлипнув, замолчал…

– Откуда тебе знать… – хмуро начал директор, но я перебил:

– Я вижу. Поверьте, вижу.

– И что же ты видишь? – напряженно спросил он.

– Что вам нужна поддержка, – прямо сказал я.

Некоторое время они молчали, но потом Павлуша, сделав страдальческое выражение лица, заныл:

– Он подлизывается-а-а…

– Я не подлизываюсь, – быстро отреагировал я. Оба удивленно уставились на меня.

– В-вы… могли бы так подумать, – вовремя нашелся я. – Павел Игоревич, вы не беспокойтесь, я от чистого сердца хочу помочь…

Они помолчали еще немного, затем начальник произнес:

– Сядь поближе.

Я пододвинул свой стул к нему.

– Вот ты говоришь, мол, благодаря мне, компания… А ты знаешь ли, каково быть мной?.. Ты не имеешь ни малейшего представления, как это – быть генеральным директором… Вы все – каждый из вас – мечтаете занять мое место. Да-да, не отпирайся, я тоже был молод, и у меня тоже были амбиции… Так вот, вы все хотите сюда, а между тем это ж какой труд… Неблагодарный, скажу тебе, труд.

Павлик вновь заревел и вдруг выдал фразу:

– Почему меня никто не лю-у-убит?

Ясно узрев конечную цель, я запасся терпением и продолжил подступать к нему через Взрослого:

– Почему же неблагодарный, Павел Игоревич?

– Ну как почему… Потому что из кожи вон лезешь, а партнеры твои идеи не принимают… Подчиненные бузят, государство не поддерживает, заказчики жмутся и скандалят…

– Я никому не ну-у-ужен! – в отчаянии завопил Павлуша.

– И никому невдомек, что это действительно сложно – управлять целой фирмой. Даже ты, один из лучших работников – и то не понимаешь, – сетовал директор. Следом послышался всхлип:

– Даже ты мне хамишь, хотя ты – самое жалкое ничтожество из все-ех…

Стиснув зубы, я решил проигнорировать эту фразу. В конце концов, лежачего не бьют…

– Павел Игоревич, поверьте, вы прекрасный начальник… Просто иногда стоит чуть-чуть ослабить винты.

– Конечно, – печально усмехнулся он, – вам бы я совсем все ослабил, чтоб вы, разгильдяи, ничего не делали.

– Дело не в том. В некоторых случаях нужен подход…

Видимо, Павлуша подумал, что я собираюсь учить его жизни, потому что капризно воскликнул сквозь слезы:

– Сам ищи свой подход!