Встреча

– Все эти ваши мифические существа – никто иные, как бесы в разных обличиях, приходящие к людям, которые сознательно отворачиваются от Бога, – например, к шаманам, пьяницам… Или, напротив, к великим святым, чтобы победой над этими бесами они стяжали еще большую славу на Небесах, – повторял Славик надиктованный ответ.

– Так, про полтергейсты я понял… А как стать святым?

– Молись, исполняй по возможности Заповеди и надейся на Бога – Он в свое время подаст тебе Благодать. Все ведь в Библии написано, почитай ее повнимательнее.

– А что со мной будет? Он будущее видит?

***

Светозар устало закатил глаза.

– Не на все вопросы вам полезно знать ответы. И передай ему, что я заканчиваю разговор.

Славик послушно передал.

– Ну-у… – обиженно протянул Лисицын.

***

Таким образом, я услышал намного меньше откровений, чем хотелось бы, но не так уж сильно расстроился, решив, что, должно быть, у Светозара тоже есть начальство, которое по каким-то причинам не разрешает все нам рассказать.

Так проходили дни за днями. Постепенно холодало, лужи по ночам, а затем и в светлое время суток стали покрываться тонкой корочкой льда, выпал первый снежок.

Я уже давно привык к своей способности видеть Детские Ипостаси окружающих людей. Мне было теперь гораздо легче понимать глубинные мотивы человеческих поступков, я довольно хорошо разобрался, как добиваться к себе расположения, воздействуя в нужные моменты на определенную часть собеседника: давнишний случай с Пал-Игрычем многому научил меня.

Однако, несмотря на то, что жизнь моя в целом складывалась очень даже неплохо, с каких-то пор я стал иногда тосковать. Сперва приглушенно, до конца не осознавая этого. Но постепенно необъяснимое щемящее чувство стало расти внутри, и вот однажды, проснувшись поутру, я со всей ясностью и определенностью вдруг понял, как я одинок… Все эти люди – они же и понятия не имеют о моей особенности, о том, какими я их вижу. И, самое страшное, если рассказать об этом всем, совершенно неизвестно, какие могут быть последствия, в первую очередь, для меня самого. В лучшем случае, меня никто никогда не поймет…

От этой мысли в соседней комнате заревел Славик. Да, он неразлучно находился со мной, но это не в счет: ведь это был я сам…

Миша Тарасов на очередном сеансе несколько облегчил мое состояние. И все же я ощущал настоятельную потребность открыться кому-то еще.

Я осознал, что, если в ближайшем будущем не сделаю этого, то просто сойду с ума.

Но кому рассказать…

Коллегам на работе? Я уже пытался тогда на празднике поделиться с Павлом Игоревичем – в результате меня сочли за обладателя бурной фантазии. А начни я настаивать – чего доброго, дурку вызовут…

Пооткровенничать со случайным собутыльником или барменом в баре? Во-первых, небезопасно, во-вторых, проблему не решит, так как, протрезвев, я все равно буду отрицать все, что наболтал. Ну, и в-третьих, в бар я не ходил вот уже полтора месяца по той причине, что стыдно было бы появиться на следующий день с перегаром в церкви. И перед Машенькой…

Машенька! Этот чистый, светлый человек выслушает меня и не осудит, не подумает, что я псих и что меня надо изолировать. Ну и, главное, она ни за что никому на свете не выдаст моего секрета. Эта девушка просто не способна на предательство!

Перед тем, как идти в церковь, я задал Славушке, вернее, Светозару через него, крайне важный для меня вопрос:

– Слав, пусть он скажет… Пусть ответит, стоит ли мне рассказать все Маше? Ну, про то, что Детей вижу… Я понимаю, я тебя в свое время достал, – обратился я уже от отчаяния напрямую к Агнелу, – но ты подскажи, пожалуйста, помоги советом…

– Не беспокойся, – произнес Славик, – я вовсе не сержусь на тебя за то праздное любопытство, оно свойственно почти всем живущим. Девушке можешь доверять, у нее добрая, светлая душа. Тебе очень полезно с ней общаться. По-моему, – предположил Ребенок, – он не против.

– Супер! Спасибо тебе, Светозар! – воскликнул я с облегчением.

***

Малыш улыбнулся, глядя на засиявшего от счастья Хранителя. Подумать только, еще три месяца назад он и мечтать не мог о какой-либо благодарности!..

***

Итак, я с легким сердцем отправился на службу. После нее я намеревался остаться помочь Маше в ее работе, а заодно и раскрыть ей свою тайну. Я был твердо уверен, что она отнесется с пониманием к тому, что услышит.

Мы сидели в служебной каптерке и разбирали вещи, которые принесли прихожане для пожертвования в детский дом. В комнате кроме нас никого не было, и я мог не опасаться лишних ушей.

– Маш, – позвал я, улучив момент. – Я хочу с тобой серьезно поговорить. Я должен тебе кое-что рассказать. Только обещай выслушать до конца, не перебивай.

Она подняла умные внимательные глаза и промолвила:

– Хорошо, обещаю.