Встреча на далеком меридиане

- Нет, не думайте так, иначе выйдет, что все его труды пропали даром. Он понимает, как вам грустно одному в такой день. Он хотел, чтобы вам было не хуже, чем у себя дома.

Ник усмехнулся.

- Мне было гораздо лучше. Дома некому устраивать мне праздники... - Он осекся. - Вы знали его жену?

Валя бросила на него быстрый взгляд.

- А он вам рассказывал о ней?

- Нет, но... - Им снова пришлось остановиться под фонарем, чтобы заглянуть в словарик. Проезжавшая мимо милицейская машина замедлила ход, из окошка высунулся милиционер в синей форме и спросил, не надо ли помочь.

- Все в порядке, - сказала Валя, поблагодарив его, и машина поехала дальше.

- Косвенно, - сказал Ник.

- Косвенно? - Валя подняла брови.

- Он косвенно упомянул, что у него была жена. Ему, очевидно, было трудно говорить об этом.

- Я знала ее, - сказала Валя мягко, хотя лицо ее оставалось бесстрастным. - Вы правы, ему трудно говорить о ней. Это была необыкновенная, замечательная женщина. Очень мужественная. Очень честная. Очень душевная. Они крепко любили друг друга.

Валя больше ничего не добавила, а Ник вспоминал о прошедшем вечере с мучительным смущением.

Он молча шел в плюшевой тишине каменного города, и вся его радостная приподнятость постепенно затухала, уступая место глубокой задумчивости.

- Вот насчет завтрашней поездки, - сказал он наконец. - Вам совсем не обязательно ехать. Моя шутка с Ушаковым была неостроумна. Я сам ему все объясню.

- Но я хочу поехать. Пожалуйста, возьмите меня с собой.

- Вы хотите ехать? Почему?

- Хотя бы из-за того, что вы мне сказали.

- Я? Я вам ничего об этом не говорил.

- Вы сказали, что дома некому устраивать вам праздники.

Он с удивлением взглянул на нее и отвернулся.

- Ради бога, не надо! - гневно бросил он и ускорил шаг, будто желая убежать от нее. - Не нужно мне никакой жалости!

Валя догнала его и схватила под руку.

- Слушайте, глупый вы человек! Речь идет о дружбе! Неужели для вас невыносимо чье-то дружеское участие?

Утром его стала разбирать злость: почему должна происходить какая-то скрытая драма только из-за того, что он указал на источник возможной ошибки в опыте, который построен на иных принципах, чем его собственный? Ведь он и приехал сюда главным образом для того, чтобы найти какую-то ошибку. И если ошибка действительно допущена, так надо ее исправить и продолжать работу. А все остальное - вздор, сущий вздор.

Гончаров был очень внимателен и деликатен - он скрыл серьезность своего положения, чтобы устроить ему веселый праздник. Но этого хватит. Если они пойдут по такому пути и дальше, то будут бесконечно барахтаться в сентиментальном сиропе и принимать благородные позы. Боже мой, что трагического в том, что тебе указали на твою ошибку? В жизни каждого человека бывают случаи, когда приходится сдавать свои позиции и признавать ошибки. У Ника были все основания сочувствовать Гончарову, но ровно никаких оснований чувствовать себя виноватым, и все же его не покидало это ощущение - тяжелое, неотвязное, невыносимое... Впрочем, сейчас, пока он неторопливо брился, злость сняла ощущение вины, как бритва снимала с его кожи густую мыльную пену, и оно оказалось бесформенным слоем, прикрывавшим то настоящее, что было под ним: жестокую радость, в которой он до сих пор не смел себе признаться и которая теперь вспыхнула в нем бешено ярким светом. Оно все время было в его душе, это вдохновенное сознание доказанной правоты. Самый близкий ему мир, где царствовала физика, подверг его испытанию, и он это испытание выдержал, отчего же ему не радоваться?

"Радуйся, дружище, радуйся, - твердил он себе с яростным наслаждением. - Это первое по-настоящему человеческое чувство, которое ты позволил себе за много лет!"

С той же беспощадной радостью он стал думать о предстоящей поездке за город вдвоем с Валей. А почему бы нет? Ей ведь тоже хочется провести с ним день. От Анни все еще нет ни слова - ну что же, если ей уже все равно, он будет поступать так, как ему приятнее. Он свободен - никаких обязательств по отношению к ней у него нет.

Насколько он мог судить, день выдался прекрасный: неожиданно потеплело, и на улице было даже теплее, чем в его номере. Он распахнул широкое окно, и его обдало волной мягкого, пронизанного солнцем, почти летнего воздуха. Хорошо будет провести такой денек за городом вместе с Валей.

Он позвонил Гончарову, чтобы просто из вежливости спросить, удалось ли ему связаться со станцией. К его удивлению никто не ответил; впрочем, его это ничуть не огорчило. Не все ли равно? Сегодня у него будет выходной день - чудесный день!

Едва он успел положить трубку, как телефон зазвонил.