Встреча по-английски

– Прекрасно. – Ее гость легкомысленно пожал плечами. – Голова не болит, и я совершенно уверен, что ночное приключение не нанесло мне никакого ущерба. Я выспался и чувствую себя совершенно здоровым. Мэри, можно я задам вам один нескромный вопрос?

– Конечно. – Теперь Маша пожала плечами, стараясь скрыть неуверенность в голосе. Господи ты, боже мой, о чем это он собирался ее спрашивать?!

– В той комнате, где я спал, на столе стояла коробка. Наверное, я поступил некрасиво, когда открыл ее без спросу, но мне было любопытно угадать, прав ли я, подозревая, что в ней. Дело в том, что в моей семье есть точно такая же коробка, и я оказался прав, обнаружив под крышкой оловянных солдатиков. Мэри, откуда они у вас?

– Солдатики? – Маша смотрела непонимающе, но потом моргнула и улыбнулась: – А, солдатики! Это дедушкины. Он привез их из Англии, когда ездил туда в командировку. Кто-то из английских коллег их ему подарил. А что?

– Не знаю, – в голосе Дэниела звучали какие-то странные нотки, напоминающие недоумение. – Я не очень понимаю, если честно. Видите ли, Мэри, я в детстве очень любил оловянных солдатиков, собирал их и много о них читал. В той коробке, что хранится у вас, классические фигурки, представляющие британскую армию. Они сделаны фирмой William Britain, самой известной среди коллекционеров из ныне существующих. Такие же солдатики были в коллекции сэра Уинстона Черчилля, и точно такие же остались у меня дома.

– Ну и что? Они очень дорогие? Вы поэтому так удивились, увидев их?

– Дорогие? Нет. – Аттвуд рассмеялся, немного хрипло. – Олово стоит недорого, и даже самые эксклюзивные экземпляры не обходятся сегодня больше двухсот-трехсот фунтов. А большинство из них еще дешевле. Исключение составляет только G.I. Joe, прототип солдатика ручной работы Дона Левина, который был создан в 1963 году, а спустя сорок лет продан на аукционе за двести тысяч долларов, но было это в Америке и к нашим британским солдатикам никакого отношения не имеет.

Заинтересованная Маша прошла в бабушкину комнату, открыла коробку и взяла одного из солдатиков в руки. Красный камзол, черная шляпа, длинное ружье, ранец за плечами, гладкая черная подставка, придающая устойчивость всей фигурке. Ничего нового, все это она видела с детства.

– Нет, эти обычные. – Дэниел подошел так тихо, что Маша невольно вздрогнула. – Странный вот этот, отличающийся от остальных.

Он взял в руки фигурку, действительно выглядящую совсем иначе. На ней не было ни красной одежды, ни знаменитой британской черной шапки. Фигурка была совершенно серой, как будто покрытой какой-то краской. В детстве Маша ее совсем не любила и никогда с ней не играла, потому что одинокая фигурка выглядела совсем не так нарядно, как остальные ее собраты, глянцевые и бравые.

– Ну, может, она из какого-то другого набора, – снова пожала плечами Маша. – Но она приехала из Англии вместе со всеми остальными солдатиками. Отдельно ее не покупали. Дед не увлекался коллекционированием, да и как бы он мог это делать в Советском Союзе? Это просто подарок, память о том времени, которое он провел в Лондоне. Мне кажется, что в этом нет ничего удивительного.

– В этом нет. – Аттвуд повертел странную фигурку в руках. – Удивительно то, что она очень тяжелая. Значительно тяжелее, чем все остальные. Вы этого не замечали?

– Может, и замечала, но не придавала значения. Зачем? Дэниел, это же просто игрушка!

Она была рада, что Аттвуд напомнил ей про солдатиков. Уже несколько дней Маша собиралась унести этот набор на работу, чтобы показать модератору игр для детей. Ее предложение устроить на празднике битву из солдатиков, конечно, не оловянных, а пластиковых и значительно больших размеров, было воспринято на ура, она заказала требуемые фигурки на заводе пластиковых изделий и обещала показать своих солдатиков для образца.

Их разговор прервал телефонный звонок. Звонила мама, и Маша сразу напряглась.

– Алло, добрый день, мама, – сказала она таким неестественным голосом, что Аттвуд с удивлением посмотрел на нее.

Он не понимал ни слова, но по интонации понимал, что звонок был неприятным, а ее настроение изменилось. Разговаривать у него на глазах Маше отчего-то было неловко. Это было глупо, поскольку англичанин не мог узнать, что именно она говорит, но тем не менее Маша положила солдатика, которого держала в руках, и вышла из комнаты.

– Мария, ты где, на работе? – Отчего-то мама всегда называла Машу полным именем, как будто была строгой учительницей, отчитывающей за очередной промах.

– Нет, домой заехала, – ляпнула Маша, много раз зарекавшаяся говорить маме правду, дабы избежать дополнительных объяснений, но в очередной раз не сдержавшаяся.

– Домой? Днем? Ты больна?

– Мама, я совершенно здорова и домой приехала по делу. – Маша возвела глаза к небу, призывая даровать ей терпения. – А ты зачем звонишь? Что-то случилось?