Встреча с границей

— Здо́рово, а? Все село поет. Я уехал, а частушки остались. Кто сочинил? Петр Стручков сочинил, самодеятельный поэт и композитор! Пойду еще бутылочку раздобуду.

— Хватит! — дернул я его за рукав.

— Чего ты за всех решаешь? Кончилась твоя власть! Ванюха, раздавим?

Но Ванюха даже не откликнулся. Он смотрел в окно и, наверное, уже видел таинственную границу и чужие земли на той, сопредельной, стороне. И действительно, стоило Петьке уйти, как Ванюха начал описывать нашу будущую пограничную заставу, словно он уже побывал там. Он, как всегда, не жалел красок, рисовал что-то вроде восточной крепости со сторожевыми башнями, узкими бойницами, подземными ходами и глубокими бетонными погребами для боеприпасов и продовольствия...

Но вскоре я и сам перестал замечать, что творится в вагоне, каким-то чудом все еще не сошедшим с рельсов. Перед окном широко, неторопливо плыли вспаханные поля с озимыми посевами, зеленые островки деревень, ленточки проселочных дорог. Вдали серебрилась узенькая полоска реки. Чем-то она напоминала нашу Ирмизь. Должно быть, напрасно мы наговаривали на свою речку — и тиха, и мелка, и узка. А ведь если по-настоящему разобраться, лучше, красивее ее нет на всем белом свете! Один берег высокий, с небольшими заводями, где летом лениво греются на солнце красноперые язи. Другого — будто совсем нет. Прямо с заливных лугов сползают в воду тяжелые листья водяных лилий, желтые, солнечные короны кувшинок.

Круто выгнутой петлей река подступает чуть не к самому клубу. Отсюда веером расходятся улицы нашего большого села Володятина, с деревянными избами и небольшими нарядными палисадниками. Посредине улиц поднимаются к небу певучие колодезные журавли. Пройди весь район — не услышишь такой приятной музыки. Хорошо, что все земляки вместе. Есть с кем вспомнить родные края, погреться в воспоминаниях беспокойного детства.

Мелькают телеграфные столбы, перестраиваются на ходу березовые рощи; они то бегут прямо на нас, то замирают по команде «смирно», то удаляются, сливаясь с посиневшим горизонтом. Вслед за ними уплывают и сгустки серых, осенних облаков.

Миновали небольшую железнодорожную станцию, как две капли воды похожую на нашу. Мне даже показалось, что на узеньком перроне все еще стоит мама и устало машет рукой. Волосы ее выбились из-под платка, лицо заплаканное, постаревшее. Даже ростом стала как будто ниже. А рядом с ней Лука Челадан. Его немигающие глаза наполнены и завистью, и мольбой, и отчаянием. В военкомате держался Лука, а тут сдал.

В вагоне установилась непривычная тишина. Только неутомимые колеса мерно отбивали такт, пересчитывая рельсы. Жесткие полки накренялись то в одну,то в другую сторону, укачивали. Но сон не шел. Его вытеснила неведомо откуда заползшая тревога. Что ждет нас впереди? Какой будет наша встреча с далекой границей?..

ПЕРВЫЕ ШАГИ

На станции нас встретил старшина Аверчук.

Мы увидели его еще из окна вагона. Плотный, широкоплечий, с крупным лицом и толстой шеей, он стоял недвижимо, широко расставив ноги, будто врос в выщербленный перрон. Глаза наполовину ушли под черные мохнатые брови, придавая лицу строгое, даже свирепое выражение.

— Разобрать вещи! Старший команды ко мне! — рубил старшина. — По машинам! В кузове не спать! Крайним держаться за борта!

Станция — еще не конец нашего пути. От нее до пограничного отряда надо добираться на автомашинах. Три грузовика, оборудованных скамейками, идут на одной дистанции, как привязанные. На последнем подобралась шумная компания. Там не умолкают песни. На нашем тихо, слышно, как шипят покрышки по горячему асфальту, спокойно, деловито урчит мотор.

Солнце щедро не по-осеннему. Высокий купол голубого неба до краев наполнен теплым, прозрачным воздухом. Кажется, что вот-вот оттуда польется весенняя трель жаворонка. Только выгоревшая трава да пепельно-серая земля напоминают о времени года. По обочинам дороги торчат, как столбики, любопытные суслики. С приближением автомашин они срываются с мест и с неестественной быстротой ныряют в расщелины потрескавшейся почвы. На телеграфных столбах бесстрашно, словно чучела, сидят степные орлы, подстерегая зазевавшихся грызунов. Как все это не похоже на наши края, где небо уже затянуто тяжелыми тучами, где гуляют северные ветры, моросят обложные дожди.

— Смотри, смотри, — колотит меня в спину Ванюха Лягутин, — джейраны!

Вглядываюсь в серый, бесцветный пейзаж и наконец различаю парочку необыкновенно стройных, красивых животных, пасущихся вдали от дороги. Водитель озорно жмет на сигнал. Питомцы горячих пустынь, как по команде, высоко вскинули головы, на несколько секунд замерли, затем широкими, грациозными прыжками пустились в сторону от нас. Казалось, что они не бегут, а летят, низко распластавшись над землей!