Встреча с родиной

– В общем, нашел знакомого, он на беспилотнике служит далеко от фронта, говорит меня заберет.

– Оно надо тебе? Сиди уже дома!

– Мам, ну лучше так, чем мобилизованным. Пока выбор есть, лучше выбрать…

– Ну, может, обойдется, не всем же приходят повестки!

– Может, обойдется, может, нет. Зачем полагаться на случай?

– А что за знакомый?

– Да Макса друг. Макса же помнишь?

Удивительно все-таки, как жизнь наша складывается из мелочей и принятые решения порой зависят от каких-то нелепых случайностей. Уже сейчас я понимаю, что сказать я «человеку» мог что угодно, никто бы мне ничего не сделал, если бы я передумал. Таких «обещал», рвущихся в бой и дающих заднюю, хватает везде, и «Вагнер» не исключение. Повестку я вряд ли бы получил, учитывая тот факт, что работал в аккредитованной IT-компании и начальство сразу объявило, что мы все «забронированы».

Но мысль о том, что это моя война, жила в моей голове с середины марта, а мобилизацию объявили 21 сентября. Все это время я, как зомбированный, читал новости, которые то радовали, то угнетали, и никак не мог сказать о своем решении. Вот Мариуполь взяли, азовцев пленили (члены запрещенной в России организации. – Ред.). Какие-то договорняки в Стамбуле, азовцев то ли отпускают, то ли опускают в донецких СИЗО. Харьков оставили, Киев оставили. На Херсонщине какая-то движуха непонятная. Походу, без меня не справятся. Это я так себя ободрял.

После разговора с матерью внутри отлегло. Я понимал, что это, возможно, самый трудный разговор в моей жизни и, пройдя этот этап (пусть и чутка спиздев), мне было намного проще решиться на все остальное.

Надо было уволиться с работы. Причем быстро, так как ехать мы должны были вот-вот. А еще даже экипировки элементарно не было. Я не разбирался в таких вещах, меня и Макса консультировал «человек из Компании».

– Берите обувь удобную, аптечку сами собирайте, если плитник найдете по норм цене – вообще заебись будет.

Плитник по норм цене в период массового спроса найти было нереально. Очередь на изготовление в профильных компаниях стояла на три—пять месяцев вперед, а барыги продавали общевойсковые бронежилеты за 200 тысяч рублей. С началом мобилизации увеличился и поток добровольцев (видимо, многие, как и я, воспользовались случаем всеобщего помешательства и нашли оправдание своему великому стремлению умереть за Родину).

На фоне массового «исхода из-под юбок» еще смешнее звучали слова о том, что за нас с Максом договорятся. Мол, Компания сделает исключение, потому что командир попросит. Хотя рекламные плакаты «Оркестра» висели уже почти в каждом городе и пестрели надписями о наборе добровольцев. Но мы-то шли по «особому» пути. За нас с командиром поговорят люди.

На работе вошли в положение, уволили одним днем. Отдельно стоит упомянуть, что директор при увольнении крепко пожал мне руку и сказал:

– Молодец, горжусь твоим решением.

Он протянул мне конверт, чуть позже я посчитал. Там было 70 тысяч рублей, которые я благополучно пустил на покупку необходимого снаряжения и закрытие долга по кредитке. Слава русскому бизнесу!

Мать уведомлена, с работы уволился, экипировку купил. Дела идут, и пути назад нет. Макс с «человеком» приехали в Ростов, готовимся к отбытию.

Поворот не туда

Сидим у Макса, жарим шашлыки и пьем пиво. Завтра в дорогу. Человек из Компании Андрей (имя изменено) периодически делится воспоминаниями. Боец при мирных гонялся с ножом за гусем, это увидел командир и прострелил ему колено в качестве наказания. Мы смеемся. Из пополнения в 150 человек, приехавших в Попасную, через два дня осталось в живых восемь раненых (включая Андрея). Мы задумчиво молчим.

Пока не на войне, о таком стараешься не думать. Хоронить себя заранее может кем-то и считается плохой приметой, но не зря говорят, что самый лучший солдат – это тот, кому нечего терять. И правда, что тебе терять, если ты уже мертв.

Под вечер сели смотреть «Лучшие в аду». Макс, не одаренный изысканным вкусом и даром кинокритика, выдал тем не менее гениальную рецензию:

– Ну и чё это за хуйня. Пошли, все умерли, а в итоге зря! Этим они меня мотивировать собираются?!